Гесслер резко хмыкнул:

– Как вижу, поддержание физической формы вас не привлекает. – Сам штандартенфюрер выглядел спортивным и подтянутым в своем безупречно сидящем черном мундире. – Это странно. Мне казалось, что братья-близнецы должны вести себя одинаково.

Гюнтер подозревал, что его хотят спровоцировать.

– Не во всех отношениях, – спокойно ответил он.

Гесслер поразмыслил с минуту, затем стремительно встал, подошел к глобусу и положил ладонь на Европу.

– Этот глобус – фикция, как мы оба знаем. Значительная территория к западу от Волги остается в руках русских. Они имеют в своем распоряжении волжские месторождения нефти, а также новые, обнаруженные в Сибири, тогда как контролируемые нами земли кишат партизанами. То же самое в Польше. Наши поселения, основанные там, делаются все менее безопасными. Кое-кто считает, что нам следует закончить войну, договориться с Хрущевым и Жуковым или с мелкими капиталистами за Волгой, с которыми коммунистическая партия делит теперь власть. Каково ваше мнение?

Гюнтер знал, какой ответ хочет услышать Гесслер, и сам считал так же.

– Если мы заключим сделку с русскими, сохранив крупное русское государство, способное снова угрожать нам, это будет плохая награда за жизни пяти миллионов немецких солдат. Да и наше оружие становится все мощнее день ото дня.

Гесслер прокрутил глобус и ткнул в Соединенные Штаты:

– Становится, но не так быстро, как американское. А через несколько недель президент Тафт уйдет и власть перейдет к этому либералу Эдлаю Стивенсону. Говорят, что он осторожен и осмотрителен, но он нам не друг.

– Американцы всегда были непредсказуемыми.

– Да. И сочетали политику изоляции с развитием мощнейших вооружений. Возьмите, к примеру, их заявление об обладании атомной бомбой – оружием, по сравнению с которым весь наш арсенал покажется ничтожным.

– Нам сообщили, что это дезинформация, а те фильмы – голливудская постановка, – ответил Гюнтер, хотя никогда не был до конца уверен в этом.

– Нет, она существует, – деловито возразил Гесслер. – Те фильмы с грибовидным облаком в пустыне – не подделка. Песок превратился в стекло. – Он вскинул густые темные брови. – У нас в Америке есть агенты, сочувствующие. Мы продвинулись со времен Рузвельта. И в посольстве Соединенных Штатов в Лондоне у нас тоже есть свои люди, о чем я расскажу вам подробнее в свое время. Но вернемся к нам. У нас имеется своя атомная программа, это не секрет. Но выполняется она не слишком успешно. Мы убеждены, что американцы опережают нас по всем направлениям. Биологическое оружие. Даже в ракетостроении они, похоже, скоро нас догонят. – Гесслер хохотнул с неожиданной нервозностью. – Может, авторы фантастических романов правы, и однажды нам придется воевать на Луне.

Штандартенфюрер снова сел за стол.

– Мы не смогли добыть надежные разведданные об американской программе вооружений по причине мер безопасности, которые, как вы догадываетесь, предотвращают любую утечку. – Он снова улыбнулся, глаза его немного расширились. – Но теперь, возможно, образовалась крохотная щелочка. Возможно. Не более того.

Гюнтер снова ощутил волну возбуждения, легкую дрожь внутри.

– Моя миссия связана с этим?

Гесслер откинулся в кресле. Вид его вдруг сделался усталым.

– Обстановка не самая благоприятная. Как бы я хотел, чтобы фюрер снова появился в прямом эфире, обратился к нам, как прежде. В России начинается очередная зима, поезда со снаряжением для армии снова подвергаются атакам. Русские знают, как выживать в тех краях, какой травой питаться, как защититься от холода и пережить морозы ниже сорока градусов. Мы уверены, что они готовят очередное зимнее наступление, снабжая войска с заводов, построенных в глухих лесах, далеко за Уралом. Наши ракеты там почти бессильны, мы не знаем, куда их нацеливать. А это движение Сопротивления в Испании, Италии, Британии и Франции… – Он покачал головой, потом пристально посмотрел на Гюнтера. – Чтобы победить в войне с русскими, нам нужно знать то, что знают американские ученые.