К импровизированной трибуне вышел следующий оратор. Это был американец, какой-то молодой, волосатый (в смысле с длинными волосами и бородой), еще один представитель НАСА.

– Джеки Сомерс Джуниор – представился он и начал – господа, мое подразделение занимается радио, световыми, звуковыми сигналами и сейсмологией. У нас есть очень важное и срочное заявление. С момента приземления корабля мы слушали все возможные частоты с целью обнаружения, каких либо сигналов от пришельцев. Мы сами подавали им всевозможные радио и светошумовые сигналы и ждали чего-либо подобного в ответ. Однако на протяжении всех трех дней, по всем каналам не было абсолютно никаких ответов. Мало того, не было не только ответов, но и вообще никаких излучений, шумов или сейсмических колебаний. Сейчас же, после превращения в цветок, радио и световых сигналов по прежнему нет. Но зато появился шум. Его не слышно с такого расстояния, но он есть и достаточно громкий. Плюс еще вертолеты постоянно находящиеся в воздухе его заглушают и деятельность людей на земле, по всему периметру. Если же подойти на расстояние хотя бы ста метров, то уровень шума превысит уровень на каком-нибудь особо шумном производстве. Причем этот шум не однородный. Это не одно какое-то действие, забивание свай, например или что-то подобное, это много разных звуков. Какофония звуков. Корабль не замер. Он продолжает жить. Внутри него что-то происходит.

Вдруг, выступающего прервали. В шатер вошли несколько солдат, и подошли к одному из присутствующих в зале, сидящему практически в самом конце. Его быстро взяли под руки и вывели из шатра, при этом он начал что-то неразборчиво кричать и ругаться. Что-то типа – люди имеют право знать. Вы должны обществу…

Оказалось, один из журналистов, коих скопилось в лагере наверное несколько сотен и которых не допускали на это секретное совещание, достал где то или подделал бэйджик и записывал все заседание на маленькую цифровую видео камеру.

Когда журналиста вывели, лохматый докладчик продолжил.

– Так вот. Корабль живет. И сколько времени у нас осталось неизвестно, но учитывая, как быстро происходят его изменения, совсем не много. Более того, мы теперь точно уверены, что когда он приземлился, он три дня бездействовал, но не, потому что не знал, что делать. Он просто ждал, когда расплавленный песок застынет, что бы можно было продолжать развиваться дальше. Сколько времени займет на приготовления следующего акта не понятно. Но маловероятно, что очень много, или даже столько же. Скорее всего, следующий акт начнется гораздо быстрее. И еще одна очень важная деталь. Корабль не только шумит. Еще он стал сейсмически активен. То есть под землей, что-то происходит. Какие-то земляные работы. И это не импульсы. Не пульсация самого корабля, что бы они ни делали. Больше похоже, на какие-то раскопки. Они что-то там копают. Причем точно под центром, под центральной башней. Именно оттуда расходятся сейсмические волны.

Услышав эти слова, Николай Викторович встал со своего места и громко, что бы все слышали, заявил: так может они пытаются докопаться до подземного озера? Они приземлились точно над ним и под кораблем самое маленькое расстояние до него.

– Да действительно, мы тоже так думаем, – произнес американец. После чего закончил свое выступление и пошел на место.

После этого минут пятнадцать ничего не происходило. Аудитория разбилась на несколько групп, которые между собой обсуждали вновь услышанное. Отдельной группой сгрудились военные начальники и дипломаты. Они тихо переговаривались, созванивались с кем то, что то обсуждали. Потом они о чем-то договорились и разошлись.