Захватив его, постель и сумку с продуктами, Анна вернулась в свой домик. Она бросила сумку на кухонную столешницу, поднялась по лестнице и поставила фотографию рядом с кроватью. Потом сняла туфли, разорвала полиэтиленовую упаковку с матраса, рухнула на кровать и натянула на себя одеяло, нисколько не беспокоясь, что легла одетой, что кровать не застелена, а сама она ничего не ела с самого завтрака. И заснула под шум волн, плещущих у самого дома.

Анна проснулась еще затемно, потерянная и голодная. И поначалу не поняла, где находится. Затем шум моря вернул ее в Криви, в «Счастье рыбачки», к себе самой. Выбравшись из-под пухового одеяла, она встала, чтобы включить свет, голые ноги коснулись холодного деревянного пола. Анна ощупывала незнакомую дверную раму, пока пальцы не наткнулись на выключатель, потом заморгала от яркого света и наконец сумела сфокусировать взгляд на часах, которые не сняла с запястья. Почти пять утра.

Внизу было холодно, но дров для печки не нашлось – в любом случае спички она не захватила. Под лестницей обнаружился электрический обогреватель, второй стоял наверху, в спальне, но Анна еще не до конца проснулась, и ей не хотелось разбираться, как они включаются. Едва передвигая ноги, она прошла на кухню и взяла сумку с продуктами, брошенную здесь вчера вечером. В ней было только самое необходимое: хлеб, чай, молоко, масло, джем, сыр, яйца, соль и перец. Анна с опаской посмотрела на духовку, размышляя, насколько плохо все может быть внутри. Но открыв наконец скрипнувшую дверцу, с облегчением увидела, что ее дурные предчувствия не оправдались – духовка не нуждалась в чистке. Анна включила гриль и положила под него два ломтика хлеба. Затем собралась заварить чай, но поняла, что у нее нет чайника. И кружки тоже. Вода тут должна быть, было бы во что налить. Когда тост поджарился, Анна опустилась на диван и, глядя в потолок, принялась механически жевать поджаренный хлеб. Она не могла собраться с мыслями, и все казалось ей нереальным.

Наконец Анна сообразила, что двойные деревянные балки над ее головой используются в качестве своеобразной кладовки. В промежутке между каждой парой опор, поддерживающих второй этаж, имелся пятидюймовый зазор, и в одном углу корешком наружу лежала какая-то книга. Анна встала и вытащила ее. Это была старая тетрадь с обложкой из мягкой кожи, и, открыв ее, Анна обнаружила рецепты, записанные убористым аккуратным почерком. Наверное, тетрадь принадлежала бывшей владелице дома, Брен: то ли Маккензи намеренно оставил ее тут, когда увозил вещи старухи, то ли просто не заметил. Сборник рецептов ее бабушки был настоящим сокровищем, и особую ценность ему придавали воспоминания о том, как в детстве Анна готовила по нему вместе с матерью. Беря его в руки, она каждый раз ощущала, что чуть лучше узнаёт бабушку, умершую еще до ее рождения. Благодаря бабушкиным рецептам она чувствовала себя ближе и к матери, которой не было рядом бо́льшую часть ее жизни.

Наверное, записи Брен – такое же ценное наследство, и Анна мысленно отметила, что тетрадь обязательно нужно вернуть Старому Робби. Может, у него есть дети и внуки, которые будут готовить по рецептам Брен и вспоминать ту, кому принадлежала эта тетрадь. Жаль, если рецепты, собиравшиеся на протяжении многих лет, будут утеряны. На некоторых страницах Анна заметила рисунки, вероятно сделанные самой Брен, а на других – примечания еще более мелким и аккуратным почерком. Замечательная вещь, заслуживающая бережного обращения. Анна положила тетрадь на кофейный столик и доела тост.