— Зря я, похоже, грибы у бабки купила, — ответила Альбина на щедрое предложение руки, сердца и ремонта. — Какие-то не те грибы-то... За тебя замуж? Я в клуб суицидниц не вступала, так что, перетопчешься как-нибудь.

— А зря, — Миша отставил тарелку и протянул руку к кружке с чаем, как у себя дома. Нахал! Редкостный! — Я бы женился. Готовишь отлично, говоришь «парадная», «кура», «греча», я как дома.

— Ой, вот только не начинай, а! — взвилась Альбина. — Давай не будем про разговорные нормы и литературные. Знаю я, что нет такого слова «греча», только, как хочу, так и говорю, ясно тебе?! Филолог от ММА нашёлся! Запекала я «куру», а если тебе так нужна курица, то вали к своей Ольге Алексеевне, а ещё лучше, к жене.

— Вот ты заводная Чебурашка, — Михаил улыбнулся, широко и нагло. — Да мне нравится, как ты говоришь! У нас в семье все так говорят, я так говорю, дома. Это же музыка для моих ушей — «ключи от парадной», если ты сейчас скажешь «поребрик», стоя в «бадлоне», я кончу.

Михаил продолжал смеяться, Альбина злиться.

Что за человек? Его со строительных лесов не скинули, накормили, чай предложили, а он ржёт, как лошадь Пржевальского. И сам похож на коня.

— Поел? Попил? Иди отсюда! — продолжала кипятиться Альбина. — Третий час ночи, мне завтра на работу.

— Я договорюсь с твоим начальством, милая, — подмигнул Михаил.

— Мой начальник — форменный говнюк. С ним не договоришься, — парировала Поплавская.

— Ты наговариваешь, он вменяемый парень, всегда пойдёт навстречу и с радостью даст сотруднице после бурной ночи выходной, —продолжил Михаил.

— Как мы себе льстим! Не обольщайся! —закипала Альбина.

— Точно вменяемый, — утвердительно кивнул Миша.

— Я про бурную ночь, вообще-то, —уточнила она.

— Сомневаешься? — Михаил окинул Альбину взглядом, от которого пробежал холодок по спине, а потом бросило в жар. Как всегда.

— Не сомневаюсь, знаю, — растянула Альбина. Не станет она молчать, даже если это неправда. Миша был отличным любовником и знал это, но это не причина Альбине признавать это вслух. Не в этой жизни.

— Коулс, значит, лучше? — прошелестел Миша, Альбина на мгновение сжалась, но отступать не собиралась.

— Сам-то ты, как думаешь? — вздёрнула она нос и уставилась на собеседника.

Благодатное настроение исчезло, как по волшебству. Он смотрел в упор, прожигал взглядом, заставлял пылать. В груди заныло, как и под ложечкой. Альбина знала это чувство если и голода, то совсем иного вида.

— Я не собираюсь об этом думать, — спокойно встал, вышел из-за стола и посмотрел в упор. Альбина нервно вздохнула и облизнула губы. Снова этот зуд в губах, почти нестерпимый.

— Зря-зря, — фыркнула Поплавская. — Тебе бы пошло на пользу!

Она играла с ним, проверяя границы, как кошка лапой воду, готовая в любой момент отскочить или наброситься с шипением и выпущенными когтями.

Миша сделал стремительный шаг, подошёл ближе, надавил горячей ладонью на шею с обратной стороны, точно, как кошке холку, и придвинул к себе, близко. Ещё ближе. Вынуждая смотреть на себя. Шее стало больно, только это вряд ли интересовало Михаила, напротив, он радовался этому. Похоже, ликовал. Смотрел взглядом победителя. Альбина усмехнулась, медленно выдыхая, возвращая точно такой же взгляд. Победительницы.

Глаза в глаза. Прожигая. Пронизывая. Насквозь. Взаимно. До дрожи, трепета, ожога.

— Ты стерва, милая, — это Михаил прошептал уже в губы.

— От дряни слышу, — успела ответить она.

Губы обожгли сильнее взгляда. Михаил, не проявляя деликатности, впился одновременно губами в губы, тут же проталкивая язык и надавливал сильнее на шею. Альбину подбросило от боли, а потом впечатало в мужское тело. Приоткрыла рот, интуитивно, ведь не хотела уступать, и тут же сдалась на волю победителя. С Мишей так всегда, при этом Альбина никогда не чувствует себя проигравшей стороной.