– Да? – пикнула из подмышки Глеба Роза, отчего-то остолбенев.

– Нам будет удобней в помещении. – Матвей указал на закрытую дверь, Роза отмерла и начала выпутываться из железного захвата Глеба.

– Да, да, – пыхтела она, пытаясь оттолкнуть чужую руку, пока мужчины буравили друг друга глазами. Два самца, скажите пожалуйста, а как насчёт неё? Она же сейчас задохнётся, тыкаясь носом во взопревшую грудную клетку Глеба.

– Может вы отпустите… Мусю? – произнёс Матвей с такой интонацией, что Розе стало страшно. Да что там страшно, у неё подкосились ноги.

– Да, да, – вырвалась, наконец, Роза и, не разбираясь, почему посторонние руки наконец оторвались от её тела, помчала к двери и стала отпирать замок, чтобы с хлопком закрыть дверь.

За дверью Роза попыталась отдышаться. Ох, уж эта атака тестостерона. Они недоразумением меряются, а ей нюхай потные подмышки! Спустя пару минут, а может, секунд, дверь открылась, и вошёл старший богатырь, посмотрев внимательно на Розу.

– Прошу прощения за невольное вторжение на личную территорию. – Роза распахнула глаза и посмотрела на говорящего. Матвей посмотрел внимательно на Розу и у той побежали мурашки по всем, даже самым интимным, местам. – Мне показалось, что внимание этого мужчины вам неприятно.

Мурашки оказались столь шустрыми, что впору было бежать под ледяной душ и отправить пальцы в незамысловатое путешествие.

– Спасибо, – пробурчала Роза.

Поспорить бы с ним, но сил уже не оставалось, а впереди огромный день и список дел, которые не заканчиваются никогда.

Вернулась Роза домой поздно вечером, как всегда, почти ночью. Мама исправно доложила о происшествиях за день, их было не так много, день выдался спокойным, хотя бы для базы. Никто не напился, не дрался, не потерялся, и даже Розенберг М. не жаловался на плохое питание или недостаточно тщательную уборку.

А он мог. За неделю пребывания «Русского богатыря» на базе Роза поняла, что старший тренер и руководитель – это практически диагноз. Благо, жалобы были незначительные, при этом все поняли, что с Розенбергом лучше дела не иметь. Еда должна подаваться в строго оговоренное время, никаких отклонений от меню он не терпел и самодеятельности не признавал. Полотенца менялись ежедневно, так же проводилась уборка.

Интересно, что причуды с уборкой касались исключительно домика десять, в восьмом появился график дежурств, и обалдевшая уборщица долго разглядывала плакат, приколотый к стене.

– Ишь, воспитывает пацанов, – уткнув кулаки в костлявые бока, громко возмущалась Галка.

Уборщица, ей было около сорока лет, работала не по трудовой книжке и раз в пару лет уходила в декретный отпуск на две недели. За время, пока она работала у Розы, Галка родила троих, а сколько у неё всего было детей, Роза точно не знала. Галка была тощей, острой на язык и постоянно выходила замуж, от каждого мужа и рожала. «А какая это семья без дитяти», «Мужику обязательно свой ребёнок нужен». В итоге ни семьи, ни мужчины Галка не имела, оставались только дети и пособие на них, что, кажется, устраивало Галку: на жизнь она не жаловалась, как и на внешность.

– Своих дитятей жалко, а чужих-то чего не погонять, бесты-ы-ы-ыжий, – тянула, как заунывную песню, Галка. – Коршуном следит, чтоб ели, да не то, что хочется малым, а то, что в меню прописано, да ещё доедать заставляет! А ежели дитё пирожок хочет, а не суп, что ж теперя, жрать, чё в рот не лезет?! И мыть заставляет в домике, хотя деньги-то уплочены за уборку, вона оно как. С родителей деньги взял, а пацаны намывают полы! Бесты-ы-ы-ыжий! Его-то детки с тряпками не носются.