– Да это ж я совсем дурой старой буду… – качает головой Елизавета Семёновна.

– Это тот самый случай, – говорю с нажимом, – когда лучше так. Чем обижать молодую мать. А деньги на кошку через пару часов занесу. Ну, не буду стоять над душой…

Выхожу из квартиры, закрываю за собой дверь и ещё стою несколько секунд, слушая, звонит куда бабулька или нет.

– Алло… Это Елизавета Семёновна, – раздаётся из квартиры.

Смотрю на часы. Восемь утра! Вот это уровень решения вопросов.

В моей квартире продолжается кухонный допрос. Даже не смешно уже…

– А гости у вас бывают часто? – Мучает мелкую инспектор.

– Вчера дядя приходил, – бесхитростно выдаёт Вера…

– Он к вам раньше не приходил?

– Да перестаньте вы, ей Богу! – Вдруг срывает Надежду. – И уходите отсюда вон! Займитесь действительно неблагополучными семьями. Разве не заметно, что мы нормальные?! Что нам с дочкой хорошо? И мужиков никаких я не приглашаю. Мне принадлежит только половина квартиры, а во вторую ненадолго заехал второй хозяин. Все!

Ай молодца! Я испытываю даже момент гордости за свою сожительницу.

– Собственно, – прокашливаясь, захожу в кухню и начинаю теснить опешившую сотрудницу органа опеки к выходу, – я и есть тот мужчина. Подтверждаю, что музыки не слышал, спал сладко и безмятежно. А вас, уважаемая… как вас там?

– Калерия Владимировна…

– Да да, – даже не пытаюсь я повторить, – если вы сейчас же отсюда не выйдите, будет ждать иск за превышение должностных полномочий и профнепригодность к общению с детьми.

– Да что вы себе позволяете? – Взвивается тётка. – Я действую строго по инструкции и с резолюции начальства!

– Не поддержит вас начальство… просто поверьте.

Всовываю ей в руки сумку и буквально выталкиваю на лестничную площадку.

Возвращаюсь на кухню и застаю свою соседку, обессилено сидящей на табуретке посреди погрома. Вера, пользуясь случаем, наяривает из банки клубничное варенье пальцами.

Последовав ее примеру, облизываю палец и плюхаюсь на табуретку.

– Спасибо вам… – шепчет Надя, полнимая на меня глаза. – Я так растерялась. А она как танк – все вверх дном переворачивает…

– Больше они к тебе не придут, не переживай, – обещаю.

– Откуда вы знаете? – Спрашивает Надя вымученным голосом. – Она столько всего написала. И фотки ванны сделала… будто специально… Все углы облазила. Чем мы этой старухе то снизу помешали? Хоть съезжай…

Надя подскакивает на ноги и отворачивается к окну, пряча слёзы.

Я подхожу к ней сзади.

– Вы не там видите проблему, Надя. Совсем не там.

– И где же проблема? – Хмыкает она.

– А ты замужем?

Надя

– Какое это имеет значение? – Оборачиваюсь, вытирая слёзы, и киваю в сторону дочери. – Я бы не хотела говорить об этом при Вере.

Мелкая, скучая, размазывает по тарелке манную кашу с вареньем.

– Ты поела? – Подходит мой сожитель к ней.

– Не хочется больше… – вздыхает Вера.

– Тогда беги, – он отодвигает ее стульчик. – Мультики сами себя не посмотрят.

Дочка расцветает в шкодной улыбке и срывается в спальню.

– Вера, нет, нужно одеваться, – спохватываюсь я. – Ну зачем вы это сделали, – осуждающие качаю головой. – Мы и так опаздываем. У меня пересменка через пол часа. Вера, надевай колготки!

– Подожди, не суетись…

Вдруг перегораживает мне путь мужчина.

Я шарахаюсь от него на шаг назад.

– Не трогайте!

Он, показательно сдаваясь, поднимает руки вверх.

На столешнице начинает вибрировать телефон.

– Извините, нужно ответить, – хватаю я его. – Алло… Машенька, прости меня, – начинаю тараторить. – Задержись, пожалуйста, на часик. У меня тут форс-мажоры один на одном. Я все отработаю!

– Окей… – тянет моя сменщица. – Только не опаздывай. Сегодня должна Инга приехать. И отработаешь, когда скажу..