Вообще, XIX век стал свидетелем первой волны феминизма, связанной с борьбой женщин за право на раздельное проживание, развод и опеку над детьми, на имущество, а также юридические права на защиту от домашнего насилия. Радикализм в это время мало-помалу добился многих своих целей, но политическое и половое равноправие женщин к их числу не принадлежало, поскольку в викторианскую эпоху женщину считали «добрым ангелом мужчины», отводя ей традиционную роль жены, матери и хранительницы домашнего очага, лишая ее при этом права на получение образования, распоряжение своим имуществом и т. п.

Тем не менее, несмотря на все ограничения, некоторые женщины начали добиваться признания своих прав. Благодаря этому за всеми женщинами был признан ряд важных юридических прав, в том числе права на своих малолетних детей и право владеть имуществом. В течение ряда лет женские организации боролись за изменение законов и отношение общественного мнения к изнасилованию. Представители этих организаций подчеркивали, что изнасилование должно рассматриваться в качестве уголовного преступления против личности. Это не просто физическое насилие, а покушение на личность человека, его достоинство – акт агрессии, в котором жертву лишают права самоопределения. Это акт насилия, который, если в действительности не увечит и не убивает, тем не менее совершается под угрозой смерти. Начатая кампания дала некоторые результаты в изменении законодательства, и в современном праве изнасилование рассматривается как особый вид тяжких уголовных преступлений.

Следует отметить, что до конца XIX века в Великобритании не было законов, запрещавших мужчине физическое насилие по отношению к его жене, за исключением нанесения ей телесных повреждений или убийства. Кроме того, ранее в системе общего права насильственное сексуальное посягательство мужа на жену не квалифицировалось как изнасилование. Согласно прецеденту, созданному в 1736 г. судьей Мэтью Хейлом[21], «муж не может быть признан виновным в изнасиловании его законной жены вследствие их взаимного супружеского согласия и в соответствии с брачным контрактом, коим она сама отдает себя своему мужу, не имея права расторгнуть его». Подобная трактовка изнасилования в браке получила поддержку известных английских юристов, в частности Блэкстона, который выдвинул теорию единства супругов в браке, согласно которой женщина теряла свою гражданскую идентичность в браке и впо следствии могла рассматриваться как собственность своего мужа. В своих Комментариях к законам Англии Блэкстон писал: «Муж и жена по закону являются одним лицом; это означает, что само существо или юридическая сущность женщины во время брака являются условными или, по меньшей мере, инкорпорированными… в сущность ее мужа, под чьим крылом, защитой и крышей она пребывает…»[22]. В это же время изнасилование чужой жены считалось преступлением против собственности другого человека, а не преступлением против личной неприкосновенности. В результате общее право признавало, что муж не может украсть (т. е. изнасиловать) свою собственность (т. е. жену), вследствие чего изнасилование в браке считалось юридически невозможным. Эта формулировка до последнего времени сохраняла законную силу в Англии и Уэльсе: до тех пор, пока судом не вынесено постановление, ограждающее женщину от притязаний, пока нет судебного предписания о личной защите или пока не оформлен развод, даже отдельно проживавшая женщина не имела правовой защиты на случай изнасилования своим формальным супругом[23].

Известный английский юрист Партингтон (являющийся сегодня одним из ведущих специалистов в области уголовного права) указывает, что в последние 20 лет проблемы, связанные с домашним насилием и иными видами насилия, происходящего в семейном доме, оказали огромное воздействие не только на структуру системы семейной юстиции, но и на роли тех людей, которые работают в этой системе. Для разрешения этих проблем на законодательном и политическом уровне понадобилось большое число изменений, цель которых состояла в оказании помощи жертве насилия, а также в общей превенции таких преступлений, в целях оповещения всех слоев общества о том, что такое поведение не одобряется