Исключительно важным – и даже принципиальным – представлялся вопрос о количестве лиц, совершивших нападение на семью Шарп.

Ряд косвенных соображений заставлял думать, что таковых было более одного. Самое веское из таковых соображений заключалось в том, что для умерщвления жертв были использованы различные орудия (по меньшей мере, 3). Как показывает практика, преступник предпочитает действовать тем орудием, в котором наиболее уверен, которым лучше всего владеет, в эффективности которого не сомневается. Очень редко убийца меняет орудие во время совершения преступления – если такое и происходит, то, как правило, по независящим от него причинам. В данном случае таких причин не просматривалось. Обилие орудий убийства – не менее трёх, но возможно даже пять! – невольно наводило на мысль, что нападавший был не один.

Хотя изложенное выше подтверждается полицейской практикой, всё же это не есть аксиома. И это предположение не могло бы стать истиной, если бы криминалисты в ходе осмотра дома, явившегося местом преступления, и прилегающей территории не сделали важные открытия – они нашли следы разной обуви, которая, по их мнению, принадлежала преступникам. Сначала окровавленные следы мужских туфель были найдены на заднем крыльце, и, поскольку подобную обувь не носил никто из членов семьи Шарп, криминалисты обоснованно предположили, что в их руки попали отпечатки обуви преступника. А несколько позже отпечаток в рыхлом грунте мягкой спортивной обуви (кроссовок или теннисных туфель) удалось обнаружить неподалёку от заднего крыльца. Поначалу криминалисты испытывали определённые сомнения относительно его происхождения, поскольку обувь такого типа была весьма популярна среди обитателей «Кедди резёт», однако, путём сверки всей обуви членов семьи Шарп, а потом и их соседей, удалось выяснить, что данный отпечаток не мог быть оставлен ими. В конце концов, следствие склонилось к тому, что найденный отпечаток связан с трагическими событиями в доме Шарпов и принадлежит кому-то из непрошенных гостей, осуществивших вторжение. Т.о. можно было считать доказанным, что число преступников было не менее двух, однако этот вывод отнюдь не исключал того, что на самом деле их могло быть больше.

После этого подзатянувшегося, но совершенно необходимого отступления, связанного с необходимостью дать представление о картине случившегося в доме №28, вернёмся к изложению фабулы расследования.

Как уже было сказано, в первые часы с момента открытия факта преступления Мэрилин Смартт и её сын Джастин Исон попали в число важнейших свидетелей и выехали из «Кедди резёт» в Квинси, где остановились в доме четы Микс и всё время находились под охраной полиции. Кроме того, в середине дня 12 апреля в офис шерифа позвонил работник магазина «Сьерра» в Квинси и сообщил, что какой-то подозрительный индеец незадолго до полудня орал перед магазином об убитых в «Кедди резёт» людях и даже называл их по именам. Торговец не придал этому поначалу ни малейшего значения, однако, услыхав по местному радио сообщение об убийстве трёх человек в доме №28, посчитал нужным связаться с правоохранительными органами. Детектив Крим немедленно отправился в Квинси для «отработки» этого сигнала.

Но основная следственная работа, разумеется, 12 апреля и в последующие дни шла именно в «Кедди резёт». Помимо изучения места преступления (о чём уже написано выше), она заключалась в проверке заявления Мэрилин Смартт, а также сборе свидетельских показаний местных жителей о событиях вечера 11 апреля 1981 г. и ночи на 12 апреля.

Мартина Смартта и его дружка Северина Джона Бубеда (по кличке «Бо») 12 апреля представителям следственной группы допросить не удалось. Оба словно испарились, хотя многие люди их видели тем утром уже после появления на месте преступления работников службы шерифа и полиции штата. Более того, Мартин Смартт даже подходил к шерифу Дугласу Томасу, чтобы поздороваться, ибо они были лично знакомы – Мартин работал поваром в ресторане «Keddie resort lodge», а шериф частенько туда заглядывал.