Затем настала пора стаскивать в не такую глубокую, как хотелось бы командиру, яму трупы. Здесь противоестественная близость араба и израильтянок разом исчезла. Девушки опять стали хмурыми; бросали взгляды, полные ненависти, не скрывая их, так, что командир опять взялся за автомат и отступил в сторону, чтобы все четверо оказались под прицелом.

Над поляной расплывался запах почти готового плова; девушки уже закончили засыпать землей тела – уже нечем было засыпать, если только не начинать копать рядом новую яму. А Аль-Бакри все сидел, отчего-то в смертельной тоске, понимая что зря отправил воинов за беглянкой, не замечая ни пленниц, ни Абдаллу, теребившего его за рукав.

– Господин, господин, плов готов – руки моем, кушаем…

– Не кушаем, Абдалла, – Сауд отстранил верного воина и упруго вскочил на ноги, передергивая зачем-то затвор готового к бою оружия и наблюдая короткий полет выброшенного пружиной патрона.

Затем он повернулся к невысокому зданию, служившему наблюдательным пунктом – как раз в тот самый момент, когда с крыши бесформенной кучей камуфляжа повалился караульный. Следом мягко, словно не с двухметровой высоты спрыгнул воин. Не воин – Воин! И Аль-Бакри понял, что второй пост тоже ликвидирован, и что такого противника ему не одолеть. Таких он видел в далекой молодости, в Афганистане – в прорезь прицела, но никогда в рукопашной, потому что тогда бы его сегодня здесь не было. Один – совсем крошечный шанс у него оставался. Потащив за собой Абдаллу, он заслонился от противника живым щитом. Четверка пленниц так и стояла, застыв у братской могилы.

Воин напротив покачал укоризненно головой, поднимая для выстрела пистолет и указывая им на оружие Сауда (Абдалла был безоружен, если только не считать оружием шумовку, зажатую в правой руке). Аль-Бакри упрямо мотнул головой, отказываясь, переступая вправо так, что опять живой щит закрывал его. Одновременно он начал поднимать автомат, готовый уничтожить все – и противника, и девушек, и Абдаллу, и весь этот непонятный, жуткий и такой прекрасный мир, который…

– Пусть он не достанется никому!

В этот момент сбоку раздались короткие хищные очереди, и он увидел, как падает его последний воин, как у него самого на груди рвется лохмотьями камуфляжная куртка; саму грудь наполняет нестерпимая боль. Последнее, что увидел Аль-Бакри в этом мире и этой жизни – темный силуэт беглянки с автоматом у плеча.

Черная душа Сауда Аль-Бакри вознеслась к аллаху, в которого он так и не успел поверить.

Долгая, полная опасностей и крутых поворотов судьбы карьера профессионального военного приучила подполковника тщательно планировать свои действия – на час, день, месяц… Она же не раз показывала – в любом плане, каким бы продуманным он не был, нельзя предусмотреть всего; обязательно может вылезти (и зачастую вылезает) какая-нибудь мелочь, какая-то нестыковка, способная порушить самый гениальный замысел. План Кудрявцева был весьма простым и вполне выполнимым – учесть все и всех, попавших волею неизвестных сил в этот миниатюрный анклав русских людей, определить, так сказать, наличие и возможности личного состава, расставить людей по местам, обеспечить их элементарными условиями питания и бытовых удобств и, подобрав небольшую, но достаточно боеспособную группу соратников, каждого из которых в ближайшие дни он собирался проверить, начать целенаправленно и методично обследовать окрестности. И прежде всего в том направлении, где уже не в первый раз ему слышались звуки очередей автоматического оружия и одиночных выстрелов.