– Или трех, – вслух поправил себя старший смены, фокусируя невидимую камеру на лице своего двойника.

Анатолий Никитин (а кто же еще?!) там уже явно пришел в себя; ловко втерся в круг высоких договаривающихся сторон. Он даже попытался встрять в разговор, на что полковник Кудрявцев, с некоторым недоумением отвлекшийся на двойника, как-то отстраненно улыбнулся, и махнул рукой в сторону громады города. Анатолию даже показалось, что он показал сквозь сотни метров, и толщу пластмассы именно на него.

Взгляд машинально остановился на часах – до сдачи смены оставалось всего пять минут; в зал уже вошла очередная пара дежурных, готовых сменить через положенные четыре часа Машу Котову с Дубовым. Анатолий едва дождался, когда эти такие длинные минуты закончатся. А потом внешне неспешно проводил Бэйлу до дома, прижал к груди ребенка, вдохнув такой родной и сладкий запах маленькой Оксаны, и поспешил наружу. Туда, где сейчас творилась история этого мира. Пока без него – русского тракториста Анатолия Никитина. Может, это звучало слишком громко, с изрядной долей бахвальства? Сам Анатолий так не считал. И два его двойника, с которыми он столкнулся прямо на выходе из массивной подземной части летающего города тоже.

– А вот и ты! – воскликнул один из них, отличавшийся от второго (и от самого Никитина тоже) громадным ростом, и слишком хитрым выражением лица, – мы уже заждались!

– Что, уже начинается?

Анатолий не имел ни малейшего представления, о чем договаривались полковник Кудрявцев с местными вождями; но блефовать умел мастерски. Двойники на удочку поддались; махнули оба в сторону пещер с объяснением; вещал опять местный Тракторист:

– Магия Смерти дело непростое. Королеве амазонок нужно подгтовиться. Да и нам тоже…

Он подмигул теперь совсем хитро. Так в прежней, самой первой жизни Никитина подмигивал ему закадычный дружок в родной деревне – когда у него заводились деньжата на бутылку-другую. Анатолий даже устыдился; он даже забыл, когда в последний раз вспоминал ту жизнь, тех ребят и девчат (а теперь уже дедов и бабок) с которыми прожил такую долгую жизнь. А здесь, всего за какой-то год…

Громадный Тракторист не дал додумать.

– У нас есть половина круга, – заявил он, поворачивая две свои мелкие копии в сторону чернеющих недалеко зевов пещер, – как раз успеешь рассказать, что привело вас сюда…

– И как вы тут без нас жили, – добавил Анатолий, весь вид которого говорил о долгом изнурительном существовании.

Этот бывший тракторист (а трактористы, как известно – подобно ментам, или учителям – бывшими не бывают) тоже почуял что-то своим зашевелившимся хищно носом. Потому он и устремился за широко шагавшим местным парнем раньше Анатолия. А наш герой почему-то вспомнил сейчас Бэйлу с Оксаной-младшей, дом, в котором его ждали, и… рванул вслед за двумя новыми приятелями.

– Вот я сейчас им про дочку и расскажу. Надо полагать, что у Никитина-второго – того, что помельче – тоже где-то родилась своя Оксанка…

Он рассказал – после того, как Тракторист, построивший последний в истории племени русов танк, наполнил бокалы прозрачной жидкостью с таким знакомым запахом, и совсем по-русски чокнулся с заробевшими было гостями: «Ну, будем!».

Анатолий опрокинул в глотку двести граммов обжигающей жидкости, и ощутил, как когда-то очень давно, удар в голову; словно лягнула та самая летающая бешеная корова, молоком которой они сейчас «лечились». В голове зашумело, и в то же время восприятие окружающего мира стало острым, неожиданно ярким и впечатляющим. Никитин сейчас видел каждый камушек в полутемной пещере, тьму которой разгонял единственный факел; каждый волосок бараньих шкур, на которых они сидели. А еще его плечи буквально пригнула книзу – к тем самым камням и шкурам – вселенская печаль в глазах другого Анатолия. Лицо парня мрачнело, подобно небу перед штормом, по мере того, как тракторист летающего города рассказывал о перипетиях последних недель и месяцев – начиная с той минуты, когда Никитин, и все остальные оказались в этом негостеприимном мире.