– Я вижу перед собой гостью Мастера Полчека? – осведомился козел.

– Меня зовут Завирушка, – рассмеялась та, ничуть не удивившись. Сейчас ей всё казалось смешным, даже говорящий козёл.

– Я Пан, здешний режиссёр, и нам срочно нужна ваша помощь. Мастер Полчек в курсе, – сказал тот, отводя глаза.

– Конечно, что угодно! – немедленно согласилась девушка. – У вас такая смешная бородка, вы знаете? Как у козла! Можно вас погладить?

– Пойдёмте со мной, и я, может быть, позволю. Быстрее, нам надо успеть, пока меняют декорации перед вторым актом!

Завирушку быстро вели тёмными узкими коридорами, и вскоре она полностью потеряла представление о том, где находится, но продолжала держать в руках стаканы. Туда она во время представления сплёвывала морковку, признав, что, когда та порезана крупно, это действительно гораздо удобнее, а потом по пути просто не попалось столика, на который их можно было бы поставить.

– Сюда, сюда, осторожнее, ступенька! – направляли её какие-то нечёткие тени в полумраке, и ей становилось смешно от того, что она не может на них сфокусироваться.

– Вы знаете, что двоитесь? – спросила она у теней, смеясь.

– Святые нефилимы, да она ещё и пьяная в стельку! – воскликнул кто-то шёпотом.

– Ничего, ничего, два акта продержаться, всего два акта! Давайте, барышня, сюда, тут лесенка! Всё, пришли.

– Сейчас откроется занавес, будет очень светло, но ты не пугайся, ты будешь под иллюзией! – инструктирует её женский голос. – Петь за тебя будет Пан, ты только шевели руками и открывай рот. Почти ничего делать не надо, а если что, я подскажу. Меня Фаль зовут.

– Я Завирушка. А почему я тебя не вижу?

– Потому что темно.

– Я раньше боялась темноты, представляешь? – признаётся девушка. – Но потом переросла. Теперь не боюсь, совсем!

– Очень за тебя рада. Помолчи пока, ладно?

– Сцена на башне, труппа! – слышится голос откуда-то снизу. – Всё, занавес, поехали!

В глаза Завирушки ударил свет магической рампы, грянули по струнам менестрели, а когда она проморгалась, то увидела, что стоит на башне монастыря, а рядом с ней…

– Падпараджа? Верховная Птаха? – шепчет девушка недоверчиво, но та не обращает на неё внимания, обращаясь мимо, в зал:

– Моя любимая, моя ты Мья Алепу!

О, как печально видеть тебя здесь!

Я за тобой прошла сюда полсвета,

чтоб принести тебе благую весть! – запела Фаль.

– Я стала Мьёй! – говорит сама себе Завирушка, не особенно удивляясь этому факту. – А значит, я люблю Падпараджу! Как удивительно!

Но вместо этого раздалось пение, которое, благодаря магии иллюзий, доносится как бы из её рта:

О Падпараджа, кровь моего сердца!

Зачем ты здесь, в обители скорбей?

В моей душе теперь закрыта дверца,

там с каждым днём становится темней…

От понимания, что она сейчас отвергает любовь всей жизни, Завирушке вдруг становится очень грустно, и на глазах выступают слёзы. Но поющий за неё голос безжалостен – он объясняет, что их связь преступна, что она не может позволить любимой загубить своё великое будущее ради любви, что готова прожить всю жизнь в монастыре, а Падпараджа должна посвятить себя величию Империи.

К концу этой арии Завирушка уже плачет в три ручья, так ей жалко себя и Падпараджу.

– Бедные мы бедные, за что же так? – приговаривает она тихо. – Неужели нельзя ничего придумать?

К счастью, решительная Падпараджа не зря к концу жизни фактически возглавляла Империю. Она не из тех, кто готов отступиться из-за какого-то там монастыря. Её ария воодушевляет и ниспровергает, сотрясает стены и потрясает устои:

― Зачем нужна Империя без счастья?

Зачем нужна мне жизнь без тебя?

Пускай придут и беды, и ненастья,