– Ситали, – засмеялся Берон, – ты собираешься бегать в одном из своих платьев?

Я одарила его дикой улыбкой, полной зубов, которые, как он все время говорил, у меня были. Возможно, в этом он мне завидовал.

– О, Волк. Поверь, когда я что-то говорю, я так и делаю. У меня есть одно платье, в котором можно не только побегать, но и сделать много чего еще.

Ред прикусил губу, чтобы сдержать смех, но его ухмылку все еще можно было легко заметить.

– И Чейз… – Его темно-синие глаза встретились с моими. – В гонках главное – не скорость, а безжалостность и готовность победить любой ценой.

Когда я отвела взгляд от самоуверенного щенка, то заметила одобрительный кивок Берона.

После этого я оставила волков готовиться.

Мне нечего было надеть. В моих сундуках нашлись только платья и золото. Самый простой из всех имеющихся у меня нарядов и так уже был на мне. На ум пришла Кеви и ее танцовщицы, а именно то, во что они переодевались, чтобы поплавать.

Мне не нужно было что-то настолько открытое, но одежда, не сковывающая движения, вполне бы подошла. Я даже не надеялась выиграть, не говоря уже о том, чтобы угнаться за высокими, мускулистыми парнями, ожидающими меня внизу. Тем не менее, я должна была попытаться. Только искреннее усилие могло заслужить их уважение. Со временем, возможно, я смогла бы заручиться и их преданностью. Может, я все-таки смогу подружиться с армией Волка, и мы вместе отправимся охотиться на одну и ту же добычу: Зарину.

Что-то в глубине моего сознания шептало, что моя старшая сестра была не единственной, на кого нам следовало охотиться. Имя темного бога мелькнуло в моих мыслях. Безграничное доверие к отцу, с которым Зарина выросла, не оправдывало то, что она заключила гнусный договор с Анубисом. Она сделала это добровольно. Прекрасно осознавая, на что идет. Ее разум был ясен, когда она ударила меня ножом. На ее лице отражался гнев, когда она повернула лезвие. Но потом что-то изменилось. На мгновение она выглядела потрясенной.

Мне было все равно, какое оправдание Зарина могла бы предложить: Анубис, страх или отчаяние. То, что она сделала, не было случайностью, но самая ужасная мысль, которая не давала мне покоя, – Зарина знала о Рейане. Она знала, что у меня есть сын, и все равно вонзила в меня свой клинок. Моя сестра понимала, что речь идет о крошечном, невинном и уязвимом малыше, но все равно пошла к Падрену и Малии, чтобы напасть на него.

«Она пожалеет об этом», – поклялась я, снимая золотой кинжал с кольца на поясе и разрезая одно из моих платьев. Ткань была прозрачной, легко рвалась и завязывалась узлом. Я смастерила короткое платье без рукавов, затем наклонилась и потянулась, чтобы убедиться, что наряд позволяет мне свободно двигаться. Удовлетворенная своей работой, я сунула кинжал обратно в петлю и поспешила навстречу волчьей стае.

Берон показался в коридоре как раз в тот момент, когда я подошла к лестнице. Странно, но он ничего не сказал, просто прошелся взглядом, таким же острым, как когти, по моей коже. Я почти чувствовала, как тянется ткань моего платья.

Прищурившись, я начала обходить Волка, когда он преградил мне путь.

– Ты не можешь бегать в подобном виде, Ситали.

– Какая тебе разница, что я ношу?

Он провел рукой по лицу, затем выпрямил спину. Желваки заходили по его челюсти, а ямочка на щеке мерцала, как гневный огонь, превратившийся в плоть.

– Мне все равно.

– Вот и прекрасно. Тогда, если позволишь, мне нужно сказать Падрену и Малии, что я собираюсь на пробежку. – Я начала обходить Берона с другой стороны, но он сделал шаг в сторону, не позволяя мне пройти.