Больше метать копье я не рискнула, расширяла разрез плавными рассекающими движениями. Расширила его с одной стороны до края, а потом ткань затрещала, и штора дорвалась уже сама. Её доконал мусор, наваленный поверх прямо на широкий подоконник.

— Да будет свет, — драматично возвестила я, косо глянула на обрывок шторы, прикинула, хочу ли я воспользоваться им как драпировкой в замену ангельской тоги, поняла, что нет, ангелы не носят столь грязных тряпок. Что ж, придется обойтись без тоги, явиться в облаке пыльного света как есть.

Света и вправду стало в три раза больше. Настолько, что обернувшись, я остановилась, оглядывая масштаб происходящей вокруг катастрофы более пристально, чем мне давала это сделать лампа Триша.

Мда!

Тот случай, когда “глаза боятся”. Настолько боятся, что руки хотят заранее опуститься, но… 

Не, я жить хочу.

Долго и счастливо.

И желательно — умереть с кем-нибудь в один день, в окружении рыдающих внуков и правнуков.

Значит — придется, хоть я и сроду не была коммунисткой, жить по завету дедушки Ленина, а именно работать, работать... Много-много работать!

Если бы не завал — я бы признала, что кухня была грандиозной. В моей кухонке на съемной квартире с трудом умещался кухонный стол, холодильник и стол обеденный. На этой же кухне могли с комфортом развернуться три поварихи. И два поваренка. И четыре холодильника нашли бы, где им приютиться.

Не очень похоже, чтобы эта кухня была предназначена для приготовления пищи для одной семьи. И ох-х, мой пупок, он хоть не развяжется от таких-то нагрузок.

—Триш, как думаешь, можно как-то убрать эти чары, которые мешают другим выносить из дома хлам? — это я спросила, уже закатывая рукава повыше. Крыс задумчиво пошевелил усами, а потом кивнул.

— Если дом признает вас хозяйкой, миледи, да. Он вам подчинится и уберет чары.

Над нашими головами что-то скрипнуло. Будто кто-то на втором прошелся, хотя ходить там было некому. Это что, был намек? Типа “черта с два я сдамся так просто, Марьяша, выметайся подобру-поздорову”?

Срочно требуется переводчик с языка магических домов на человеческий.

— А кто был первой хозяйкой дома, Триш? — я снова повернулась к освобожденному подоконнику. — Ты говорил, этот дом она получила от короны?

Болтовня помогала не думать о том, что будет с моим маникюром, и как долго я в этом бардаке буду искать маникюрные ножнички.

И почему попаданкам не выдают попаданский рюкзак — аптечка, сухпаек, косметичка и тоненькая брошюрка “Основы волшебства для чайников” в одном рюкзаке?

— Первой хозяйкой дома была госпожа Матильда Елагина, — с готовностью подхватил мою тему для разговора крыс,  — она была талантливой ведьмой из провинции и смогла спасти королевского наследника и королеву в момент тяжелых родов. Столичные целители обещали, что один из двоих умрет — либо мать, либо дитя, уж очень сложно протекала беременность. Но не леди Матильда. Она вела родовой ритуал в течении одиннадцати часов и спасла обоих. После этого она и получила титулярную фамилию ди Бухе и поместье в черте города. Она была матерью леди Улии. С той поры кстати многие её родственники подтянулись в столицу. Вы наверняка с ними еще встретитесь.

— Жду не дождусь, — саркастично вздохнула я.

С одной стороны — можно было бы попросить их помочь с разбором завалов, с другой — за три года со смерти предыдущей владелицы дома ни один из них не вознамерился это сделать. А ведь могли бы навалиться всем кланом, глядишь, и отрыли бы искомый артефакт.

Не навалились.

Значит — не очень-то и хотелось. Я знавала такие семейки — вроде большая семья, но при этом дяди-тети между собой не разговаривают и за наследство попросту перегрызут друг другу горло в битве за лишнюю золотую зубочистку покойного дедушки.