Со временем мы начали путешествовать, осваивать новые территории к северу и югу от нашей улицы. В районах, где каждая семья жила в отдельном бунгало, мы регулярно навещали пять-шесть мусорных ящиков. Чем дороже жилье, тем лучше мусор. И чего только не выбрасывают люди, даже не самые богатые! Просто не верится, что можно взять и выбросить куклу просто потому, что у нее оторвана рука, или исправную видеокассету с хорошим фильмом! Помню, я нашла пустой бумажник из коричневой кожи с позолоченной застежкой, а в другой раз – чистый белый носовой платок с вышитыми на нем героями мультфильмов. Я несколько лет хранила эти находки, положив аккуратно свернутый платочек в бумажник – как напоминание о том, что мне предстоит найти еще много красивых вещей.

Почти все свои деньги, вырученные от продажи посуды, я оставляла в магазине секонд-хенд у озера. Внутри он напоминал тесный и темный кроличий садок. Там продавалась подержанная одежда, фарфоровые безделушки и литературный хлам, что помогает туристу убить время в отпуске, – толстые триллеры Тома Клэнси и вся Даниэла Стил. Журналы «Нэшнл джиографик» стояли на полке в дальнем углу – частокол золотистых корешков. Они заворожили меня с первого взгляда. Я стала лихорадочно скупать их, беря по два-три выпуска сразу. Дома я упивалась фотографиями замшелых древних храмов в Анкгоре и скелетов, найденных под пеплом Везувия. Если я видела заголовок «Что угрожает лесам Швейцарии?», я должна была немедленно прочитать статью и узнать, что же им угрожает. Нет, не то чтобы я не любила комиксы «Арчи» – самые свежие выпуски лежали в другом углу магазина. Я тоже листала их, с интересом разглядывала вызывающие одежки Вероники, распутной дочки миллионера, и изучала их диалоги с честной и милой Бетти с задорным хвостом, узнавая, в общем, много нового. Но комиксы я держала в ящике, а «Нэшнл джиографик» складывала на тумбочку в спальне. К Дню благодарения у меня собралось около двух дюжин. Иногда я раскладывала их веером, как на журнальном столике, – я видела такое дома у детей побогаче, в моей прежней школе и у дяди Тони, брата отца. Он, будучи человеком состоятельным, выписывал журналы. Ночью, сидя у себя на втором ярусе, я с трепетом впитывала новые знания о мире. Оказывается, на свете есть венгерские ковбои, австрийские монахини, парижанки, брызгающие волосы лаком перед тем, как выйти на улицу, китайские кочевники, сбивающие йогурт в йогуртовое масло, палестинские дети, живущие в палатках из мешковины, а где-то в Балканских горах есть медведь, который умеет танцевать с цыганом. «Нэшнл джиографик» разгонял тьму в нашем подвале, растапливал лед на улице, поднимал низкие небеса над нашей прерией. Когда в школе девочка по имени Эрика громко назвала меня замарашкой, я лишь пожала плечами, будто это меня не касается. Я знала, что когда-нибудь уеду отсюда, далеко-далеко от школы и всех этих девочек.

Однажды вечером, незадолго до начала учебы в пятом классе, я и Кэрри Кроуфут вышли побродить по городу. Кэрри, красивая девочка из племени блэкфут, годом меня старше, была чуть ли не единственной моей подругой. У нее были длинные черные волосы, глаза-миндалины и длинные жесткие ресницы. Она доводилась дальней родственницей Расселу. Они с матерью и братом тоже перебрались из резервации Санчайлд в Силван-Лейк. Они жили за магазином, через пару номеров. Кэрри не ходила в школу.

У десятилетней Кэрри не было денег, но зато, при всей ее грубости, имелось обаяние. Она безнаказанно дерзила владельцу магазина, который продавал нам жвачку со скидкой, и хвасталась своими драками в резервации. Послушать ее, так она избила чуть ли не всех детей, что там жили.