За окном выпал первый снег, и все постояльцы Дома тишины начали активную подготовку к Рождеству. Я сидела на диване в общей комнате и смотрела на камин, пока пациенты и медсёстры вешали гирлянды и огоньки на стены, шкафы и потолок. Все были рады, предчувствуя волшебные минуты радостного праздника.

Вскоре, в общей комнате установили огромную живую ель, срубленную нашим охранником Дейлом в ближайшем лесу, и все принялись вешать на неё украшения из коробки, которую принесли медсёстры. Со стороны эта картина могла показаться совершенно нормальным действием, которое происходило в каждом нормальном доме в это время. Но если приглядеться, то можно было заметить, как мистер Купер, семидесятилетний пациент с врождённой умственной отсталостью, разговаривал с каждым шаром, прежде чем повесить его на ель. А мадам Дюваль, вдова тридцати девяти лет, страдающая от истерических припадков, начинала танцевать у окна каждый раз, как слышала слово «Рождество». Праздничные украшения были фальшью, потому что они не могли замаскировать самого главного – я находилась в сумасшедшем доме среди психов.

С того момента, как меня подвергли электрошоковой терапии, я больше не видела Риту – она будто испарилась. Я не осмеливалась спросить у доктора Смита, куда она исчезла, так как чётко знала, что её исчезновение – его рук дело. Когда наши с ним взгляды встречались, я видела выражение презрения и самодовольства в его глазах. Он ликовал и усмехался надо мной, пока я могла лишь тихо его ненавидеть. К тому же, я винила себя за то, что невольно проболталась про Риту, и думала, что это могло стать причиной её внезапного исчезновения.

Теперь же я сидела в полном одиночестве среди происходившего вокруг меня безумия и страстно желала разбить в дребезги все украшения и поджечь ель. Мои мысли прервала миссис Дуглас, подсевшая ко мне на диван:

– Ох, ну и сказочное время нас ждёт. Я люблю Рождество с самого детства, и по сей день. Почему ты не наряжаешь ёлку вместе с нами, Мэри?

– Я помню вас. Когда я впервые сюда пришла со своей матерью, вы сидели вон в том кресле с газетой в руках и улыбались мне. Когда я увидела в окне доктора Смита в группе с другими людьми, вы подошли ко мне и сказали, что сегодня похороны. Я точно помню это! Что вы имели тогда в виду?

Миссис Дуглас переменилась в лице:

– Ах, милочка, если такое и было, то старушка Элеонора уже не помнит тех событий. Видишь ли, с тех пор, как всю мою семью зарезал маньяк, моя память начала страдать от пробелов. Доктор Смит говорит, что я непроизвольно забываю те моменты из жизни, которые по каким-либо причинам мне неприятны, оставляя в памяти только хорошие.

– Так почему вы не сотрёте из своей памяти это ужасное место? – Резко спросила я.

– Зачем же мне его стирать, дорогая? Ведь, я здесь счастлива, как никогда прежде! Это место приносит мне покой и радость вот уже тридцать лет! Это мой дом, и я ни за что не хочу его забывать.

– Почему вы так говорите? Как жизнь в психушке может нравиться кому-то?

– А ты и впрямь всё позабыла, Мэри. Доктор Смит сказал, что ты перестала верить.

– Верить во что?

– В то, что счастье существует! Мы его создаём сами здесь и сейчас! – Она придвинулась ко мне и заулыбалась, а её глаза начали радостно сверкать.

– Вы не в себе и несёте какой-то бред. – Ответила я.

– Это вовсе не бред, Мэри. У этого дома есть множество секретов, которые не разгадать и во весь век. Но знай: главная тайна, почему мы все сейчас здесь, заключается в том, что мы избраны домом для лучшей жизни на земле. Это место – наш рай! Вскоре доктор Смит сам тебе всё расскажет.