– Только не начинай про Овсяницу.

– Мы все безропотно погрузились в латентность до тех пор, пока он не соизволил явиться. Сколько времени потеряли? Килолет семь-восемь, не меньше. И никаких ему выговоров.

– Так ведь перерожденцы пригласили Овсяницу на Таинство разжигания. Пока все не закончилось, уйти он не мог, и тебе это прекрасно известно. У тебя такой отговорки нет.

– Ага, бей лежачего, не стесняйся!

– Лучше поручу себя заботам Портулак, – проговорил доктор Менинкс. – Так хоть к концу сбора успею.

– А что, идея хорошая. Улетайте вместе прямо сейчас, а я, как смогу, нагоню вас.

– Нет уж, я на такое не соглашусь! – Я виновато посмотрела на аватара. – Простите, доктор Менинкс, но Лихниса я здесь не брошу.

– Последствия не заставят себя ждать.

– Вы по-прежнему мой гость, – напомнил Лихнис.

– К величайшему сожалению.

– В самом деле. Вдруг до сбора с вами что-нибудь случится? Вдруг по трагической случайности произойдет авария? Вдруг у вас в резервуаре нарушится химический баланс? Об аварии даже данных не сохранится… И ведь не подстрахуешься: моему кораблику место в музее Ужасов Золотого Часа. Летать на таком – неприятности себе наживать.

Бумажное лицо аватара сморщилось от гнева.

– Шаттерлинг, ты мне угрожаешь?

– Нет, чуток размечтался.

Неизвестно, до чего бы дошло, не выдай «Лентяй» сообщение. Кто-то или что-то сигналил или сигналило нам. Из атмосферы зефирного гиганта, неподалеку от его экватора, обвешанного сладкими кольцами, появился корабль. Секунду назад таился, а сейчас вдруг оповестил нас о своем существовании.

– А ты во мне сомневалась, – буркнул Лихнис.

Корабль показался мне этаким крепким старичком – надежным, качественным образцом Одиннадцатого Интерцессионного кораблестроения. Острые углы и блестящие темные грани – огромная глыба угля, обтесанная в форме наконечника стрелы. С момента появления корабль посылал нам одно и то же сообщение на Языке. Отвечать не было смысла: нам просто велели сбросить скорость, сойти с трансэклиптической траектории и ждать дальнейших указаний.

Корабль обогнул систему колец и остановился рядом с «Лентяем» и «Серебряными крыльями зари». Вместе они образовывали почти равносторонний треугольник, центры их масс разделяло не более тысячи километров. Корабль Лихниса напоминал параллелограмм в стиле ар-деко, мой – безголового хромированного лебедя, который поднял крылья, словно ухаживая за самкой.

– Что дальше? – спросила я.

– Скоро увидим. Думаю, у Атешги, кем бы он ни был, с гостями в последнее время негусто. Вряд ли он захочет испытывать наше терпение.

Я коснулась виска, пронзенная дрожью дурного предчувствия:

– «Серебряные крылья» только что были просканированы сенсорами глубокого проникновения.

– В атаку! – заверещал доктор Менинкс. – Что мешкаете? Атакуйте его немедленно!

– «Лентяй» запрашивает разрешение на имаго-связь! – проговорил Лихнис.

– Мы ничем не рискуем, – заверила я.

Перед нами возникла фигура в капюшоне. Она просвечивала насквозь и мерцала, точно внушая нам: это проекция, а не живое существо. Глубокий голос смодулировали так, что он звучал словно через примитивное переговорное устройство.

– «Лентяй» и «Серебряные крылья зари», изложите цель своего прилета, – проговорило имаго на диалекте Языка, единственного кандидата на универсальный язык общения космических странников.

– Я ищу постчеловека по имени Атешга, – начал Лихнис на трансе, внутреннем языке Союза Линий, рассчитывая, что «Лентяй» переведет на Язык. Вообще-то, Языком Лихнис владеет не хуже моего, но предпочитает напрягать корабль, а не напрягаться сам.

– Спрашиваю еще раз: зачем вы здесь? Зачем прилетели в нашу систему?