– В убежище нас ждут другие шаттерлинги, – уперлась Волчник. – Хочешь – считай меня наивной, только если бы я в это не верила… я покончила бы с собой. Акт самоуничтожения совершила бы.

– Мы все в это верим, – успокоил ее Лихнис.

– Портулак знает, что сказал нам Синюшка? – спросил его Аконит.

– Да, знает.

– И что вы об этом думаете?

– Я хотел бы лично потолковать с ним.

– Потолкуешь, братан, всенепременно потолкуешь, – мрачно улыбнулся Аконит.

– Я верю Синюшке, – заявила я. – Выслушивать такое неприятно, только зачем ему выдумывать эту странную подробность? Раз сказал, значит у Синюшки на то веские основания. В любом случае это не делает Лихниса вражеским сообщником.

– А что об этом говорит Менинкс? – полюбопытствовала Волчник.

– В последнее время доктор не слишком разговорчив, – ответил Лихнис.

– Доктор Менинкс умер, – пояснила я и добавила: – Резервуар сломался.

– Ну и совпадение! – выпалил Аконит, содрогнувшись.

Лихнис аж руками заслонился:

– Я не виноват! Мне строго запретили касаться его резервуара, и я не касался.

Аконит по-свойски похлопал его по спине:

– Если хочешь, я взгляну. Только я не раз сталкивался с водными тварями и заранее знаю, что увижу, – ржавеющую развалюху, напичканную доисторическими устройствами, которая вот-вот отдаст концы.

– Спасибо, – отозвался Лихнис, явно огорошенный таким предложением.

– Видишь, и от Аконита польза есть, – сказала Волчник.

Тут я и получила мысленное сообщение от «Серебряных крыльев» – пришли важные новости.

Мы смотрели на параллелепипед, разделенный зеленой координатной сеткой на кубики. С одной стороны изображались иконки наших кораблей, так близко друг к другу, что напоминали одну сдвоенную, с другой – размазанное световое пятно, обозначающее гелиопаузу системы, которую мы только что покинули. За гелиопаузой влияние звезды несущественно, то есть начинается межзвездное пространство. Посредине были иконки трех кораблей, гнавшихся за Лихнисом с тех пор, как он спас Волчник и остальных.

– Про три корабля мы и так знали, – сказал Аконит. – Может, я туплю, но, хоть убей, не понимаю, из-за чего весь сыр-бор.

Мы вчетвером перебросились на мостик «Серебряных крыльев» и стояли вокруг главного дисплеера.

– Сыр-бор из-за того, что один догоняющий отрывается от двух других, – пояснила я.

Аконит почесал подбородок:

– Вот ты сказала – и я сам увидел… Это впрямь странновато.

Иконки догоняющих напоминали вытянутый треугольник с вершиной – ускоряющимся кораблем. Мы буквально ели глазами дисплеер и через пару минут заметили, что координатная сетка ползет слева направо, а магнитопауза исчезает из виду.

– Резерв мощности, если он был, они уже исчерпали, – пояснила я. – Объяснение тут лишь одно: третий корабль – «Вечерний». Лихнис, ты говорил, что видел, как его уничтожили, но получается, «Вечерний» уцелел.

– Выдержал прямое попадание гомункулярной пушки? – удивился Лихнис.

– Я не утверждаю, что корабль не пострадал.

– Геспер на связь не выходил? – спросила Волчник.

– Поступил сигнал бедствия, который он ввел в корабль. Мы заранее оговорили протоколы – подобный сигнал может передать только Геспер.

– Вдруг кто-то проник на борт и взломал систему? – предположил Лихнис. – Возможно такое?

– Теоретически – да. Но это значит, что проникший очень ловок и умен, а Геспер, почуяв опасность, не уничтожил сигнальный прибор.

– Значит, сигнал от Геспера, но наверняка ты не знаешь, – заключила Волчник.

– Наверняка выясним, когда заглянем в кабину «Вечернего».

– То есть позволим ему догнать нас, а дальше – как получится? – встревоженно уточнил Аконит.

– «Вечерний» нас не догонит. Мы летели, летим и будем лететь быстрее его, если двигатель не откажет. Может, у «Вечернего» и осталась псевдотяга, но в нынешней ситуации это вряд ли.