Перспектива лишиться магии пугала. Кто бы мог подумать, что сын бакалейщика с поздно раскрывшимся даром может так бояться лишиться силы, окутывавшей его, как кокон…

– Магистр, я…

– Вы не лишитесь сил по-настоящему, – прошипел тот, и сияние драгоценных камней в глазницах стало почти ослепительным. – Но, поверьте, ни один маг не распознает у вас здоровые магические волокна. Я достаточно силен для этого.

Хагал нервно улыбнулся. Он в этом не сомневался.

– Мне можно… попрощаться с Ритой?

– У вас будет неделя, – кивнул магистр. – Ложитесь и закройте глаза.

Мартин послушно лёг на спину, сложил руки на груди, закрыл глаза. И чуть не заорал, чувствуя, будто в его едва зажившую рану на шее воткнули прут, одновременно обжигающий, плавящий кожу и мясо, и холодный, как самая глубокая из бездн. Ему казалось, что эта пытка длилась века. А когда очнулся, то обнаружил, что за окном светло, а на месте магистра сидит, держа его за руку, его Жемчужинка, Маргарита. Прекрасные, тёплые карие глаза Риты покраснели, лицо было бледным, и даже пёрышки на щегольской шляпке, казалось, поникли.

– Рита, – сказал он виновато. Он всегда чувствовал себя рядом с ней слоном в посудной лавке. Но любить друг друга им это не мешало.

Она улыбнулась сквозь выступившие слезы.

– Меня повысят, может…

– Ты ради этого под пули и под клыки? Глупый, глупый! – горячо произнесла она, стискивая его широкую ладонь тоненькими пальчиками. – Я лучше из дома сбегу!

– Что ты, Жемчужинка? – почти испугался Мартин. – Куда? В орденское общежитие? Нет, нет, я приведу тебя в наш, отдельный дом, я коплю уже.

Рита засмеялась.

– Вы с папенькой так похожи, потому и не выносите друг друга! Два ретрограда. Как только папенька мне работать разрешил, всегда поражаюсь. Не ты ли поколдовал?

Мартин засмеялся.

– Уж точно не я! Я ведь все-таки тёмный маг, могу только убивать…

– А ещё что? – промурлыкала Рита и потёрлась щекой о его руку.

– Ещё могу не убивать, – с улыбкой ответил он.

Рита перевела разговор на обычные светские милые глупости. Приём в доме магистра Света, большую партию морского шелка из Гелиата – переливается на солнце, очень красиво! – и много про что ещё говорили. Так много, что Мартин в какой-то момент обнаружил, что пообещал сводить Риту в Оперу. Что ж, неделю ему магистр обещал.

Вскоре пришла леди Морган, знаменитая целительница – тоже тёмная, как и большинство лекарей в госпитале. Нахмурилась, долго сверлила Мартина взглядом. Он поёжился. Всё же неприятно, когда кто-то просматривает тонкое тело, магические волокна – невидимую сеть вен, по которым течёт сила… Хуже, чем недавно открытые Х-лучи, которыми просвечивают кости.

– Милочка, – сказала леди Морган, обращаясь к Рите. В голосе её – скрежет металла, треск огня. – Выйдите на пару минут.

Жемчужинка побледнела, испуганно перевела взгляд с Мартина на целительницу. Он улыбнулся ободряюще. Леди Морган бесцеремонно отбросила одеяло, положила руки на голый живот Мартина, закрыла глаза.

– Что там? – с тревогой спросил Мартин.

– Плохо, – пробормотала леди Морган, не открывая глаз. Лицо её – холодное, безвозрастное – резко осунулось. – Очень плохо, подмастерье Хагал.

В полупустом орденском общежитии Мартин занимал угловую комнату – маленькую, зато с двумя окнами. Деревянная кровать с рейками, к которым прежде крепился полог, стояла у окна, выходившего на восток. Рабочий стол – у окна, выходящего на юг. Между ними – книжный шкаф, прадедушкин неподъёмный сундук в морском стиле с вырезанным на крышке тонущим кораблём. В волнах пряталось чудище с отколотым щупальцем, способное при желании выжать из корабельной древесины весь сок.