Герайн представлял себе жизнь своего тела, пустоглазого, послушного воле присматривающих за ним. Подумал о том, как жалко он выглядит… Но хотел ли он смерти? Небытия? Нет, не хотел. Он хотел бороться – если не победить, то хотя бы не проиграть. Хотел существовать хотя бы так, в собственных мыслях. Возможно, глупо и недальновидно обрекать себя на долгие мучения, но это лучше, чем вечная пустота. Пусть даже тогда некому будет страдать и раздумывать, и все это не будет иметь никакого смысла.

Ха! Будто сейчас оно имеет какой-то смысл…

Выбравшись на крышу поезда, Мартин подумал, что зря в пылу погони сбросил куртку. Ещё и плечо противно ноет. Леди Бейли никуда бежать не собиралась. Хихикала себе, свесив ноги и баюкая оторванную голову повара. Она обернулась к Мартину, странно постаревшая и пострашневшая, сообщила:

– А Энни считает, что поезда живые.

– Очень мило, – пробормотал Мартин, сплетая пальцами ловчую сеть. Заклинание не столько боевое, сколько бытовое, зато его сложно засечь.

Леди Бейли засмеялась.

– Ты это прекрати, мальчик. В бытовой магии я шелковинку съела, и не одну.

– Вы злодейка, леди Бейли, – ответил Мартин, бросая полусплетенную сеть. Она тут же расползлась, становясь тем, чем была – воздухом, росой, предутренним туманом… – Одно дело здоровым мужикам головы отрывать, а другое – есть беззащитных шелковинок.

Леди Бейли по-девически кокетливо хихикнула, поправляя локон. Пальцы Мартина сжали висевшее на цепочке черное солнце. Остро заточенные лучи были неплохим оружием на случай, если придется сражаться с живыми. Магам запрещено носить оружие, способное убить человека, не оставляя при этом следа личной магии, по которой можно отследить убийцу. Да Мартин никогда и не планировал убивать, но его учитель считал, что глупо ходить среди людей безоружным. На его далекой родине, в Ханьской империи, в оружие обожали превращать любые предметы: веера, пояса, заколки для волос, каблуки туфель, украшения… И пользоваться этим не умел только ленивый. Искусством метания «лезвия, скрытого в руке» – в данном случае, носимого на шее – Мартин более или менее овладел. И совсем недавно почти перестал об это лезвие чуть что резаться…

Метать его можно было двумя способами. Один назывался мудрёно, второй – ещё мудрёнее. И разница состояла в том, что в первом случае лезвие во время полета вращалось, а в случае применения второго способа – нет. Лишь бы рука не подвела.

– Энни считает, что поезда живые, – повторила леди Бейли. – Что поезда – это железные драконы с большими горячими сердцами.

– Энни, вероятно, маг, – ответил Мартин. – И видела магически заряженные кристаллы, которые двигают весь этот механизм.

– А вот разума у них нет, – печально сказала леди Бейли. – И к лучшему. Зачем поезду разум?

Раз-два-три… Мартин почувствовал, что готовую к броску руку кто-то удержал. Он обернулся, почти оступился, но был пойман за запястье. Рядом стоял лорд Рейнхальд. Аметистовые слезы сияли в уголках закрытых глаз его маски.

– Что вы… – голос охрип. – Что вы здесь делаете, магистр?

Он отпустил руку Мартина, опустился на колени перед обезумевшей леди Бейли, отложил подальше окровавленную голову, которую она держала в руках. Очистил запачкавшиеся в крови белые перчатки одним коротким заклинанием.

– Элен, – тихо сказал магистр. – Ты помнишь меня, девочка?

Что-то мелькнуло в её лице. Что-то почти нормальное.

– Конечно, – сказала она, застенчиво улыбаясь. – Вы приходили ко мне сразу после войны, по настоянию дяди. Запечатали мою силу.

– Помнишь, о чём мы с тобой говорили, Элен? – всё так же вкрадчиво продолжал магистр.