– Очнулись?
Люди в форме. Много людей в форме. Оглядываю зарешеченные окна, еще не понимаю, но чувствую, дело дрянь.
– А… да.
– Ну что… чем он вам мешал-то?
– К-кто?
– Роттервельд.
– А… ч-что с ним?
– Не помните ничего, что ли?
– Не помню. Не могу помнить. Действительно не могу помнить…
– Я, понимаете… это, самое…
– По обмену?
– Ну да.
– Врите больше. У нас тут таких знаете, сколько… и жену свою в пьяном угаре зарезал по обмену, и ларек с пивом грабанул по обмену, и на остановку наехал по обмену… обменники, блин… нашествие, блин… вторжение, блин… на землю…
Сегодня в 18:30 по московскому времени был заколот ножом известный магнат Рихард Роберт Роттервельд, прибывший с рабочим визитом в Москву. Убийство совершено на глазах у многотысячной толпы 23-летним риелтором Вадимом Князиным. По предварительным данным…
– …вы обвиняетесь в…
Кусаю губы. Может, еще смогу дозвониться до агентства, может, еще отмажут меня как-нибудь, это же не я, это же…
Слабое утешение. У меня чувство такое, что я там тоже сморозил что-то… отмочил такое… чего отмачивать нельзя было… я когда вдыхал розовый песок, там почему-то все черви огнем сразу вспыхнули…
Так что мы квиты…
– …к хорошим новостям. Как стало известно по наблюдениям, на нашей планете уже полгода не наблюдается вооруженных конфликтов, непрерывный рост экономики показывает…
Здесь…
Нет, не похоже…
Или тут…
Тоже что-то не то…
Что там было… я даже не помню толком, какая галактика. Вроде бы спиралевидная, хотя кто ее знает… не помню. И звезда… вспоминаю сияние чужой звезды, все время вспоминается по-разному, то ярко-желтое, то огненно-красное, то…
Может, эта…
Зависаю. Жду. Скольжу над планетами, вроде бы третья от звезды… замираю – над ледяной пустыней, оглядываю песчаные дюны, ищу плоть – живую, тесную, душную – чтобы слиться с ней воедино.
Нет, не то…
Опять ошибся…
Поднимаюсь над планетой, песчаный пейзаж изгибается чашей, снова выгибается огромным шаром. Не та планета.
В который раз – не та…
Я чего боюсь… Может, уже что-то поменялось на той земле, где я обрел свою душу. Что-то подсказывает мне – могло поменяться, например, она, единственная, могла стать другой, например, отпустить крылья, или…
Не знаю. Что я про них знаю…
Не все же неизменно….
Кто их знает… все-таки по их меркам прошло полтора миллиарда лет…
Система на простынях
Захожу в кабинет.
На цыпочках. Готовый в любую минут лечь на пол, пока меня не расстреляли на месте.
А он может.
Запросто.
Боюсь я его. Отец меня сюда затащил, крыльями хлопал, да не бойся, да всему научит, да через год его переплюнешь…
Щас-с…
Видит меня, падла, делает вид, что не видит, как издевается, ей-богу. А может, правда, думает о чем-то, о чем они там думают над экранами, глаза дикие, красные, не подходи, убьет…
– Это…
Ноль реакции.
– Это… там звонили…
Не шелохнется. Хочется взять палку, потыкать его, как зверя в клетке, зарычит, укусит.
– Там… в экспериментальном отделе… не работает…
Тишина. И вдоль дороги мертвые с косами стоят. Он слышал меня, не мог не слышать, ну и ладно, мое дело сторона, мое дело передать, а дальше…
На цыпочках подбираюсь к порогу, страшно повернуться к нему спиной…
– Еще бы у них что работало!
Грянул гром.
– Сами-то они хоть иногда работают, я стесняюсь спросить? Сами не работают, только требуют, чтобы у них все работало… если они там опять триста восемьдесят врубили, я им самим так врублю…
Киваю. Надо бы сказать что-нибудь вежливое, вот отец обязательно вставил бы что-нибудь вежливое, ловко у него получается. У меня так не получается, ну да ладно, ему сто двадцать, мне пятнадцать…
– Долбохлебы… еще бы у них работало… насуют туда чего ни попадя, я потом чини…