– Второе правило дома – не спускайся на первый этаж, пока не прокричит безголовый петух, – продолжала Матильда, будто ни в чем не бывало. – Иначе угодишь в беду, так и знай!

– В какую беду? Секундочку… Безголовый петух?

Джек запоздало понял, что его голос предательски дрожит.

– По ночам в этом коридоре появляются двери, – пояснила чудная помощница дедушки Оливера. – И никто не знает, что именно может выбраться оттуда наружу.

– Но…

– И, наконец, третье правило, – Матильда резко сбавила шаг, отпустила рукав мальчика, повернулась к нему и вновь погрозила указательным пальцем. – Никогда не оставайся под крышей дома в темноте. При себе всегда нужно иметь источник света, понятно?

– Но почему?

– В темноте стены дома начинают напевать всякую чепуху, – старуха сурово зыркнула в лицо Джека. – Поэтому особняк и получил такое название. Вреда от их пения никакого, однако мистеру О очень не по нраву подобное творчество.

– Стены поют? – вытаращив глаза, прошептал Джек. – По-настоящему поют?

– Конечно, – равнодушно проскрипела Матильда. – Правда, у них нет ни капли таланта, да и откуда ему взяться у каменной стены? Но, в любом случае, слушать их не стоит. Ты все понял, мальчонка?

– Как скажете…

Джек умолк и задумчиво брел следом за старухой, стараясь не отставать. После всех этих безумных наставлений Матильды ему стало до ужаса неуютно в бесконечном каменном коридоре, и он все ждал, когда же они наконец оставят его позади.

К счастью, спустя несколько минут вдалеке засияли оранжевым светом округлые своды высокого потолка. Старуха и мальчик вышли в большой светлый холл, посреди которого на длинном деревянном столе горели десятки желтых свечей, и Матильда тут же закрыла на засов литые железные ставни, ведущие обратно в кирпичный тоннель.

За выпуклыми стеклами странного дома дедушки Оливера было совсем темно. Казалось, мглистый сумрак, расстилавшийся снаружи, просачивался сквозь щели в толстых каменных стенах. Отовсюду вдруг поползли темные крадущиеся тени, а вслед за этим где-то над линией горизонта вспыхнул алым лучом причудливый багряный диск, совсем не похожий на луну. Однако Джек не успел рассмотреть его как следует: тощая старуха тут же надвинула на окна пыльные портьеры, и сияние загадочного красного круга исчезло.

– Иди вверх по лестнице, мальчонка, – скомандовала Матильда. – Кабинет мистера О находится на втором этаже, сразу за углом. Он все тебе объяснит.

Джек молча кивнул и двинул к широкой лестнице – такой же деревянной, как и стол, на котором, моргая, дымились многочисленные свечи. После нескончаемого коридора из кирпичей, освещаемого лишь тусклым светом лампочек, раскачивавшихся под самым потолком, это место показалось мальчику почти по-домашнему уютным. По крайней мере, пока он не заметил огромные холсты, темневшие в массивных медных подрамниках.

На черных гранитных колоннах, теснящих лестничный пролет, висели портреты незнакомых мужчин – угрюмых и отталкивающих, застывших в неестественных позах и сверлящих пустоту мутными зрачками. От одного взгляда на эти одутловатые зеленые лица сердце Джека сжималось в животном порыве необъяснимого ужаса. И кому только могло прийти в голову развесить здесь эти устрашающие картины?

– Просто жуть, да? – прощебетал тонкий голосок прямо над ухом Джека, отчего он вздрогнул. – Терпеть не могу этих утопленников!

Джек поднял голову, и встретился взглядом с очаровательной незнакомкой, пританцовывающей на самой верхней ступеньке.

У девочки были большие оливковые глаза, похожие на два океана, подернутые тиной. Смешной вздернутый нос и щеки, усеянные веснушками. Она приветливо улыбнулась Джеку, заметив его смущение.