И когда тот факт, что мы были лучшими друзьями уже позабылся, наша дружба возобновилась, но уже в другом направлении. Я бы не сказала, что мы стали друзьями. После школы я вернулась вовремя, что было удивительно, так как я из тех, кто остается на всякие кружки, внеплановые курсы или подготовки к олимпиадам. Но в тот день не было ничего, чем я смутила своих родителей. Их не оказалось дома вообще. Такое случалось, если я не предупреждала. Поэтому особо не удивившись, я привычно пошла к ближайшим соседям – Марте. Зайдя во двор, я слышала как возиться Эрик в гараже с мотоциклом. Это был классный аппарат, но абсолютно бесполезный, я видела его при деле всего пару раз, но он постоянно ломался и так и стоял в гараже в основном в разобранном виде. Эрику нравилось кататься на нем, но больше ему нравилось разбирать и собирать его, вроде пазлов. У всех свои увлечения.

Он кинул на меня взгляд, который не выражал ничего, я махнула рукой, приветствуя, и зашла в дом, не дожидаясь ответа. Это был небольшой дом, но все же больше нашего, хотя любой дом в нашей деревни был больше нашего. Мы жили в доме, принадлежащего церкви, то есть на подаянии, и выглядел он соответственно бедно. Дом Эрика и Марты же был олицетворением самой Марты, простой, но ухоженный с нотками любви. В доме пахло ванилью и астрами во все времена года, этот аромат ассоциировался у меня с счастьем. Марта как всегда выглядела бодрой и суетливой. Она пыталась меня накормить.

– Спасибо, Марта, но я буду только чай. – Я вообще не была едоком, но чай – для меня святое.

– Тебе нужно больше есть. – Не унималась Марта, как любая бабушка или любая моя родственница, которая меня видела. – Ты очень худая, когда-нибудь у тебя не останется сил стоять на ногах, бедняжка.

Думаю, она действительно в это верила, поэтому суетилась еще больше на своей небольшой кухне, заставленной старыми вазами с полевыми цветами.

–Ты же знаешь, как я жила в Камбоджи, я была там воспитателем…– Эту историю я слышала много раз, и каждый раз менялись детали или даже ход истории. Но все же я слушала улыбаясь Марте и кивая. Я любила ее, да и эти истории были безобидны, то есть они никому не вредили, в отличии от ее забывчивости. Она часто забывала принимать лекарства, хотя у нее был диабет, она не носила чулки, прописанные доктором, в общем была весьма халатной к своему здоровью, отчего я отчитывала ее, но мои упреки она воспринимала со смехом. Я была ребенком для нее, независимо от того, что я говорила.

Была ли она на самом дела в Камбоджи, даже Эрик не знал. Он ее помнил только такой. Тогда рядом был еще дедушка, отличный человек, который воспитал его, и контролировал Марту. Он был из тех мужчин, при которым женщина может быть слабой и беззащитной, как в романах Пушкина, а он был снисходительным и уверенным.

Я не помню того момента, когда его не стало, но уверена, что это было трагедией для многих людей.

– Дети меня обожали, вытраивались в очередь, чтоб поздороваться…– продолжала Марта. Тут зашел Эрик, от которого смердело бензином и маслом.

– Ну наконец то, Эрик. Помойся и к столу, милый. – Засуетилась Марта. – Я пойду до Ирен (ее подруга, такой же старый милый финик), все на столе, приберешь потом за собой и гостьей.

Я осталась одна за столом, прикидывая где же все таки мои родители. Отец, возможно, был в церкви, и я могла бы пойти за ключами туда сразу, но моя тактика по жизни – как меньше моментом проводить рядом с отцом, включая секунды. Мама не работала, так как только найдя работу, могла быть избитой в любой момент, при чем чаще страдало ее лицо.