– Этот город так мал для меня, – прошептал Валентин едва слышно, отступая от проекции. В памяти всплыл гимн Девы, и он рефлекторно успокоился, упорядочивая мысли. Порядок в мыслях, система в подходе, аккуратность действий: его учили действовать только так.

Адиль открыл окно машины, проверяя, показалось ему, что фонарь начал светить синим или нет. Реально синее пламя или последний коктейль оказался совсем лишним? Адиль открыл дверь к себе, понимая, что если задержится еще, ему придется спать одному, что не особо расстраивало, но отвлекало и развлекало слежку.

В цехе после рабочего дня было тихо: рабочие ушли, мастера тоже, начальник сборочного также не выдержал и пошел домой. Валь любил эти моменты, когда никто не капает на мозги, не отвлекает и ни обсуждает эффективность принимаемых управленческих решений. Выходные на период Карнавала отменили, и завод продолжал сборку машин. Юноша намылил жгуты, проверяя наличие утечки фреона из системы кондиционирования. Вот так он и сидел на полу цеха с тазиком мыльной воды и парой дронов, к которым подключил оборудование диагностики. Серийная модель "шляд-ягайло" была самой распространенной и экономичной моделью, первой из приспособленных к воздушным трассам; однако скоростными трассами больше не пользовались, активировать их пока было экономически невыгодно, и новые владельцы переобули "ягайло", обрубив ей крылья. Он тяжко вздохнул, взглянув на результаты диагностики: конструкторы ошиблись в настройке частоты, сигнал бортового компьютера не поступал на датчик, и кондиционер не включался. Во время "Шляда" такой ляп в серии был не допустим. Валентин углубился в родную прошивку "Шляда", позволяющую контролировать мозги оставшихся линий конвейера. Коды управления заскользили перед глазами, давая необходимые права.

Когда он увидел тени, взявшие его в кольцо, было поздно:

– О, какая редкая птица попала к нам в сети. Я бы даже сказал, целый павлин, – насмешливо бросил генеральный директор завода "Волна". – Как у тебя яиц хватило сюда припереться работать, а, павлин?

– Здравствуйте, гипан Янсен, – безэмоционально ответил Валентин, прикидывая под прицелом пяти бластеров, пути отступления. Дроны успели скрыться. До завершения процесса оставалось двенадцать часов отката. В течение этого времени надо жить.

– Если бы мы знали раньше. Где же твоя армия? Моро, вы уже всех достали. Шевелись, сука, – дула выразительно показали направление выхода из цеха. Не хотят вынести мозги, хотят информацию, значит, будут пытать, а это "Новый формат" умеет. В глазах потемнело от первого пропущенного удара, он спрятал голову, выставив руки.

Девять часов, его вывели из цеха, после восьми вечера на территории завода никого не было. Критических повреждений не было: один глаз заплыл, возможно, треснуло ребро и ни одно. Его вели на склад, ближе к северной непросматриваемой проходной, через которую проходил весь левак, и, как он предполагал, в недалеком будущем труп одного Моро:

– К нам в руки попал именно тот, который руководил эвакуацией на Катарини, где мятежники подорвали ядерную станцию, помните? А эта сука еще жива, сам не пойму, почему, – вещал гендиректор своему заму по безопасности, который и так все это знал.

– А стать генеральным директором крупнейшего производства автопрома в Конфедерации в двадцать три года, это, конечно, за большие заслуги, да, Раф? Не папочкин распил? Помню, он у тебя был замом министра промышленности при старом премьере, – едко прокомментировал Валентин, сразу же получив по почкам. Он едва успел увернуться и чуть смягчить удар.