– Ну да, запутано всё. Но зато, Олег, девчонки с Памира, – он завёл глаза под лоб, – одно загляденье. Красавицы, писаные самим Аллахом!

– Да ладно. А мне приходилось когда-то читать, что первое место по красоте среди азиатских народностей держат именно таджички, – неохотно прячу незабываемые моменты своего личного опыта.

– Чего ты там читал? Кто их возьмётся учитывать и сравнивать в ихнем Бадахшане? Кто полезет к ним в горные кишлаки? А они ведут родословную из Персии. Воспетые поэтами персиянки – предки бадахшанских красавиц. Арии они, только восточные. Таджички, не спорю, тоже есть красивые и стройные, но эти… Нет, я просто не сумею объяснить, если ты сам не видел, рассказывать гиблое дело.

«Ах, Андрюша, дорогой ты мой! Может, я и открою тебе когда-нибудь мою историю всю без остатка, но не сейчас».

– Может и видел, просто отличить не умею.

– Вот и дело. А у меня уже глаз приспособился, сходу отличу. Имею личный опыт.

– А жена у тебя, говорил, русская.

– Ну, это, брат, особая статья. Куда же девать все национальные и религиозные запреты на связь мусульманок с русскими. Родственники, опять же, имеют большое влияние, – он молчал, а я не смел прервать его раздумчивости. – Вот и у нас с Рузи не сложилось. Живет, слышал, в Худжанде. Замужем по всем ихним правилам. Со школы больше так и не виделись.

– Но ведь какой сейчас век на дворе? Так ли уж нерушимы эти правила? Что же, не бывает исключений?

– Бывают. Но, за эти исключения кому-то наваляют плетью с «походом», а кому-то и побитие камнями. Со смертельным исходом.

После этих слов у меня перемкнул речевой аппарат, и я тупо уставился в убегающее под капот прокалённое солнцем дорожное полотно.

* * *

Ну что же, думаю себе, надо начинать обживаться на новом месте. Нельзя опоздать к Хадиче на ужин и с первого часа знакомства проявить неуважение к местным традициям. В ванной комнате я взглянул на себя. Так и есть, «…не брит, не чёсан, в манишке солома…». Стянув «шорты-кошелёк», голышом выскочил в номер. Выдергивая ящики бюро, в одном из них обнаружил малюсенький ключ. Заперев довольно уже надоевший груз в нижний отсек, испытал даже некоторое облегчение. А что? С доставкой я справился, а остальное, полагаю, дело техники и чистая формальность. Продев ключик в цепочку нательного креста, предался блаженству водных процедур.

Сквозь тёплые струи разглядывал интерьер, по роскоши напоминающий мне ванную комнату в номере турецкого пятизвездочного отеля, где мы с Леной отдыхали неделю в прошлом году. Растёр тело огромным полотенцем, умастил гладковыбритую физиономию французским лосьоном, обнаружив знакомый в целой батарее флаконов дорогого парфюма, набросил белую футболку, брюки и ещё раз осмотрел себя в ростовом зеркале. Не кинозвезда и не секс символ, но ведь и «не лыком шит и не пальцем делан»!

Мама напевала иногда: «Не скажу, что якрасива, / Просто сим-патич-на-я!» Да! А чего? Метр восемьдесят два, чёрная шевелюра, улыбка с плаката стоматолога. Сам себя не похвалишь… Впрочем, довольно.

Медленно ступая и скользя ладонью по перилам этой изумительной лестницы, я спустился на первый этаж. Хадича уже ждала моего появления. Неслышно проминая вездесущие ковры, мы прошли в соседнюю комнату. Добрая половина орехового стола, рассчитанного на шесть персон, была заставлена национальными яствами.

– Прошу к столу, уважаемый Олег! – Хадича улыбалась, глядя на моё вытянувшееся от изумления лицо. – Давай я познакомлю тебя с нашими закусками. Начинай ужин с этого салата. Он называется «Ачичук», но, будь осторожен, там присутствует перец чили и уксус. Вот в этой широкой деревянной тарелке овощная нарезка на курте, растворенной кисломолочке, – «Курутоб». А основное блюдо, – она доставала из мантышницы источающие пар и похожие на огромные пельмени манты из баранины, – таджикский «Хушан». Такого блюда ты не пробовал наверняка. Ну, плов ты знаешь. Его хорошо с барбарисовым морсом.