Я понял все правильно, только спросил:

– А я не заражусь в этой больнице? Вдруг я здоров, в смысле гепатита?

Она посмотрела на меня так укоризненно, что мне стало стыдно. Говорит по слогам:

– Вы же поступаете в про-ви-зор-но-е отделение!

Я не знал, что такое провизорное отделение, но, по ее акценту на этом слове, понял: это что-то мудрое, значительное в медицинской системе и сомневаться, действительно, глупо.

Я сказал, что согласен, и она ушла, говорит в дверях, что теперь она успокоилась.

Я стал потихоньку собираться, чтобы ехать в больницу. Пока раздумывал, в чем ехать, да чего с собой брать, в дверь позвонили.

Открываю, стоят три могучие бабы, все в синих халатах. У одной – ведро какое-то, аппаратура, как деревья опрыскивают. В квартире сразу – запах лизола, я его еще с холеры запомнил.

– Где больной? – спрашивает та, что с ведром, и командует. – Быстро: постель, личные вещи больного! Самого срочно в машину!

И готовит свой аппарат к действию. Две другие двинулись в комнату.

Я уже понял, что будет дальше, руки расставил, перекрыл им дорогу, пробую объяснить:

– Погодите! Послушайте! Нет здесь никакого больного! Это недоразумение!… Посмотри-те, что врач написал в направление!

Меня стараются сдвинуть, но я держусь, уперся в косяк. Тогда та, что с ведром, спрашивает:

– Вы кем работаете?

Я ответил.

– Так вот. Вы знайте свою работу, а мы знаем свою. Не мешайте нам, а то милицию вызовем!

Я им опять:

– Или вы меня выслушаете, или я вас отсюда повытолкаю! Увидите, какой я больной!

Проняло. Стали немного потише. Я им рассказываю о разговоре с врачем, а они мне свою бумагу суют. В ней четко написано – госпитализировать заразного больного. Моя фамилия, адрес.

– Ошибка! – я чуть не реву, а они стоят на своем.

Потом стали искать выход из положения. С ведром которая – она, видимо, старшая, – говорит:

– Вы сейчас спускайтесь в машину – вам все равно ехать надо, мы подвезем. А нам дайте что-нибудь из вещей, одеялку какую-нибудь, мы ее возьмем в обработку, а жена потом заберет.

Я понял – это им нужно, чтобы дело закрыть, для отчета. Предложение, вроде, разумное в такой ситуации. Теща достала им старое одеяло, и мы вместе пошли вниз.

Машина была с красным крестом, но не «Скорая помощь», не белая, а какая-то темная. Когда соседка у нас умерла, ее на такой в морг увозили.

В машине они снова – сухие, официальные. Я опять уже боюсь их, не верю, спрашиваю, туда ли меня везут, что такое провизорное отделение. «Узнаешь, – отвечают, – на месте!»

Подвезли к приемному отделению инфекционной больницы, той, что за городом, ее тогда год, как открыли. Врач там, мужчина в годах, осмотрел меня и сказал, что инфекционное заболевание маловероятно, но все же велел переодеваться в больничное. Мешок для домашних вещей мне дает и пишет направление в отделение.

– Лучше пере…, чем недо…, – повторил он слова терапевта, это у них, как я понял, в виде формулы действия, – Сейчас, – говорит, – вспышка болезни Боткина. Чем раньше ее обнаружишь, тем лучше.

– А когда установят точный диагноз? – спрашиваю его.

– В течение недели. Дней через пять – семь все будет ясно.

Вот те раз, думаю, вот так быстренько! На мои опасенческие вопросы врач ответил:

– Заражение здесь исключено: мойте почаще руки, а где поместить – решат в отделении.

– Если мытье рук – гарантия от инфекций, – говорю я, – можете отпускать меня сразу! Не было случая, чтобы я позабыл вымыть руки.

– Надо остаться, – не соглашается он. – Если вас сюда привезли с подозрением, кто же возьмет ответственность на себя отпустить без проверки?

Ничего не скажешь – логично.