Подошел лифт. Из квартиры выскочил Хант. Все мышцы в теле Брайс завибрировали, словно наэлектризованные. Неужели кабина всегда была такой маленькой? Или крылья ангела за ночь выросли?

– Почему у нас с тобой сплошные странности? – спросил Хант.

Не нашел лучшего времени. Ей и так паршиво.

– Разве у нас странности?

– Не играй в дурочку. Вспомни, вчерашний вечер был более чем странным. Да и сегодняшнее утро тоже.

Брайс привалилась спиной к стенке кабины.

– Извини, – только и могла она сказать. – Извини.

– И все-таки когда ты собиралась мне рассказать о визите Кормака в архив? Что вообще он говорил?

– Что мы с тобой – парочка неудачников, а я – избалованная девчонка, которая так и не стала взрослой.

– Он до тебя дотрагивался?

По крыльям Ханта заскользили молнии. Освещение в кабине замигало.

Не успела Брайс ответить, как кабина остановилась на первом этаже. Они молча прошли мимо консьержа Маррина – оборотня-медведя. Он приветливо им помахал.

– Успокойся. Он меня пальцем не тронул, – сказала Брайс, когда они с Хантом вышли на жаркий, залитый солнцем тротуар. – Кормак – обыкновенный лицемер. В городе их что-то много развелось.

Она указала на небо, полное ангелов, летящих в сторону Центрального делового района, где возвышалось внушительное здание Комитиума. Украшений в честь Селистены стало еще больше.

– Никаких потасовок сегодня. Договорились?

– Постараюсь.

Они дошли до угла, где Брайс нужно было поворачивать направо, а Ханту – налево.

– Хант, я серьезно. Никаких потасовок. Нам нужно сидеть тихо.

Особенно сейчас. С недавних пор они оказались слишком близки к Офиону, а это вовсе не способствовало спокойствию.

– Обещаю, но только если ты позвонишь мне сразу же, если принц Придурок снова заявится.

– Хорошо. А ты сообщи, если Тарион вдруг тебе позвонит. Или если что-то узнаешь об…

Брайс оглянулась по сторонам. На каждом приукрашенном столбе, на каждом доме торчали камеры. Она не могла произнести вслух имя Эмиля.

Хант напрягся и подобрал крылья:

– Нам надо об этом поговорить. Я…

Его глаза потемнели. У Брайс защемило сердце. Она знала, какие воспоминания нахлынули на Ханта. Но наконец-то. Этого разговора она давно ждала.

– Брайс, я знаю, ты хочешь помочь, и это похвально. Однако, прежде чем встревать, нам нужно все тщательно взвесить.

Брайс потянулась и сжала ему руку.

– Хорошо, – сказала она, ощущая его мозолистую ладонь. – Своевременное напоминание.

– Тарион меня вчера изрядно взбудоражил, – продолжал Хант. – Вытащил столько разного дерьма из глубин. Мне стало тревожно за тебя. Если ты хочешь продолжать со всем этим… давай вначале обстоятельно поговорим.

– Хорошо, – повторила Брайс. – Но пока я собираюсь встретиться с Фьюри.

В мозгу крутилось слишком много вопросов. Она просто обязана встретиться с подругой.

– Конечно, – согласился Хант, хотя тревога и сейчас сквозила в его взгляде. – Держи меня в курсе. – Он разомкнул руки. – И не думай, что мы закончили говорить о странностях между нами.

С этими словами он взмыл в небо, не дав ей ответить.

Брайс уселась на табурет у восьмиместной стойки ее любимого чайного бара с длинным названием «Буря в чайной чашке».

Бар находился на Чернильной улице, в самом сердце Старой Площади. Стены домов этой узкой, больше похожей на переулок улочки были густо расписаны граффити. Сейчас здесь царила тишина. Большинство магазинов открывались позже. Работали только бар и маленькая, торгующая через окно пекарня, втиснувшаяся между двумя салонами татуировки. Ближе к полудню начнут открываться едальные заведения. На тротуарах появятся столики и скамейки. Но окончится обеденный перерыв у окрестной офисной публики, и Чернильная снова затихнет до вечера. Тогда начнется вторая волна: окончившие работу поспешат сюда пропустить по кружке пива, угоститься коктейлем и снова перекусить. Третья придет с заходом солнца, когда на улицу повалят толпы пьяных придурков.