Чиновник, снимая пальто, ответил, что все по-старому.
– Да … – вздохнул тесть, – а там, у черта на куличках опять какая-то заваруха.
– Где заваруха?
– В Китае. Все время какие-то стычки. То одни берут верх, то другие. Поди разберись. Какое там … Вот когда я был молодым, я в политике здорово разбирался. Ну а теперь по слабости зрания я и газеты-то читать не могу. Нынче мне газеты читает портной Сумец…
Тесть задумался и взялся за ручку двери. – А французский кабинет ушел в отставку. Интересно, в чем тут дело? А какие безобразия творятся, сейчас никому нельзя верить. Мне говорят: «Приходите на собрание. Вас давно уже не было». Как бы не так! Шевелитесь сами. Вы что, собрание не можете без меня открыть? Хорошо же вы справляетесь с делами, ничего не скажешь … Нам повысили плату за воду. Владей я пером, я написал бы об этом статью для редактора. А вы тоже… хороши. Вон в каком состоянии лестница. Следовало бы заявить об этом в магистрат, – по тако лестнице и ходить-то опасно. Власти заставят вашего хозяина исполнять свои обязанности. Деньги берет, а как чинить лестницу – его нет. Все делается только изпод палки … – уходя, ворчал старик.
Глава тринадцатая
– Поливаете?
– Поливаю, поливаю.
– Да, влага нужна. Дождичка давно не было.
– Вот-вот… Земля совсем пересохла.
И полицейский зачерпнул из бочки лейкой воду; солнечные лучи, преломившись в полукружии водяных брызг, образовали радужный веер.
– А вы? Что это вы сооружаете? – спросил он соседа.
Портной Мецл стоял над грудой досок, сосредоточенно делая замеры и чертя плотничьим карандашом.
– А…хочу построить беседку, – ответил он, – навес для ребятишек. Через месяц у дочки свадьба. Ей всегда хотелось беседку, ну вот тебе беседка, куда денешься. Сами понимаете.
– Да ну? – слащавым голосом воскликнул полицейский, – барышня выходит замуж? Стало быть, у вас радость?
– И радость, и хлопоты, – ответил портной с выражением отеческой озабоченности на лице.
«Беседку… – ворчал себе под нос полицейский, – я тоже намеревался построить беседку, да вот теперь не смогу! Этот портняжка еще вообразит, будто я обезъянничаю. Дочь, говорит, замуж выходит. А о том, что в австро-венгерские времена она спала с офицерами, об этом он помалкивает. А старшая родила ребенка без мужа… Нам все известно. пан портной… Нечего нам пыль в глаза пускать! Беседка! Надо будет его зятя поставить в известность, как хорошо пан Мецл следил за своими дочерьми… Не вам фигурять перед нами!
После этого полицейский отправился в подвал за инструментом, поскольку намеревался в тот день цементировать дворик.
По пути он встретил жену трафиканта с кринкой молока.
– Пани, – сказал он, таинственно ей подмигивая, – не могли бы вы исполнить одно мое пожелание?
– А что вы хотите?
– Да так, пустяки… пойдите в сад и крикните: «Ротмистр шестого артиллерийского полка!»… Только и всего.
– А зачем мне кричать «Ротмистр шестого артиллерийского полка!»? Не понимаю…
– Я вам объясню. Это такая шутка.
– Шутка… – удивилась трафикантша, – но я стесняюсь. Я не смогу, пан домовладелец, я по натуре застенчивая.
– Да ведь тут нет ничего такого… Ну, крикните хотя бы «Мадьярский поручик!». Увидите. что скажет на это Мецл.
– Я, пан домовладелец, не могу никому ничего кричать, потому что муж мне этого не разрешает.
– А я вам разрешаю. Как хозяин дома.
– Хоть вы и хозяин дома, но склонять меня к незаконным действиям вы не вправе.
– Хорошо же, милочка… – злобно проворчал полицейский, – я не скажу больше ни слова… Между прочим, мне доподлинно известно, что это вы заляпали лестницу краской…
– Он мне сказал, – сообщила пани Сырова мужу, – что золу можно ссыпать прямо во дворе. Сказал, что все равно еще кругом беспорядок, и что золу он уберет потом сам. Я возразила, мол, мне не трудно донести ящик с золой до телеги мусорщика. Но он на это сказал: «Ни в коем случае, пани Сырова, вы слабенькая, вам надо беречься. Зачем надрываться с этой золой?»