Вика прислонилась лбом к прохладному стеклу, разглядела за ним симпатичную кастрюлю с цветочным узором и попыталась сосредоточиться на ней, пристально рассматривая причудливые завитки. Дыхание стало ровнее, пульс замедлился, паника начала сходить на нет.

Звякнул дверной колокольчик, на улицу высунулась полная женщина средних лет. Вика понимала, что должна оторваться от стекла, но враз появившаяся слабость вынуждала ее прислоняться хоть к чему-то.

– Девушка, вы заходите или что?

– Сейчас…

– Вы соображаете, что делаете? Надышите мне так, что витрину опять придется мыть!

– В смысле – опять? – Вика мгновенно оторвалась от стекла. – Да вы ее лет пять не мыли, я тут заразу подхвачу! Совесть надо иметь, нельзя же так нагло врать!

Женщина попыталась что-то ответить, но Вика уже бодро шагала вниз по улице, радуясь, что мелкая перепалка привела ее в чувство. Ну в самом деле – что она себе надумала? Какое-то преследование, да еще со стороны Сычева, который в детстве ей был практически дядей… Он же куда круче, чем предполагает должность почти сельского участкового. Помнится, в молодом возрасте повышение в звании получил, кажется, за отвагу… Дед говорил, что его в столицу звали, а он не поехал: решил остаться там, где вырос. Подтекст был такой, что и Вика должна сделать то же самое, но главное не это, а то, что дед упорствовал, очень давил на тему малой родины, и забыть его слова не получается до сих пор. В том числе и те, что касались Сычева.

И что, настоящий профессионал вроде него не понимает, что у нее нет мотива, что ей незачем красть ребенка Жени даже при всей к ней нелюбви? Конечно, участковый даже не думал ее подозревать, просто не верит, что в ее доме происходит что-то серьезное. Да и кто бы на его месте поверил? Тем более что у него сейчас другие заботы.

Вика дошла до дома, поднялась на крыльцо и потянула на себя дверь. Дверь, запертую изнутри. Ключей при ней не оказалось, а подобной подлости от Льва она никак не ждала и тому, что дверь заперта, скорее удивилась, чем разозлилась.

Пройдясь вокруг дома, она проверила окна, но те тоже были закрыты. Можно разбудить Льва, однако после этого придется с ним объясняться, и поспать все равно не получится. Тащиться к Илье бессмысленно: он сам только заснул, если нашел Кристину. А если не нашел, то ему не до гостей. Ну и что остается?

– Родное гнездо, – пробормотала она, чувствуя безграничную усталость. Вдалеке закаркал ворон.

Ритмичный металлический звук отражался эхом от стен, пробивался сквозь темноту и, казалось, растворялся где-то в затылке. Голова отчаянно болела, глаза не желали открываться, тяжелый тревожный сон завладел ею целиком, пропуская один только шум.

– Да хватит дрыхнуть!

Вика попыталась приоткрыть левый глаз, но потерпела неудачу и снова провалилась во тьму.

– Вставай, говорю!

Лицо обдало холодной водой, Вика дернулась, сильно ударилась обо что-то головой и вновь услышала металлический гул, от которого сводило зубы. С болезненным стоном она выползла из бочки, хватаясь руками за сырую землю, и уставилась на красные босоножки, маячившие у нее перед глазами.

Кристина отбросила палку, которой, очевидно, лупила по бочке, и принялась с любопытством изучать взглядом Вику – до сих пор не вполне понимавшую, где она и что происходит.

– Ты спала в бочке? – зачем-то спросила Кристина, хотя явно не нуждалась в ответе.

– Вы.

– Что?

– Вы. Я – взрослый человек, а ты – нет.

– Да пофиг, ты же подруга моего папы, почти семья.

Вика поморщилась, пошатываясь, встала на ноги и огляделась. Судя по положению солнца, день в самом разгаре, поблизости только Кристина со смартфоном в руке, дверь дома по-прежнему закрыта, но это ни о чем не говорит.