Интересно, сколько лет соседке? Какое мне дело до его соседки? Уж не ревную ли я? Мысли летали в голове в то время, как я пила чай и жевала кусочек яйца. Мы расправились с яичницей и стали собираться в аэропорт. Скоро наш рейс в Сиверск.

Олег взглянул в окно : «Выходим!». У подьезда стояла та же черная «Волга». Он все организовал и продумал. Олег был всего на год постарше меня, но создавалось ощущение, что он гораздо мудрее и рассудительнее, чем я. И конечно умнее…

Холодный мартовский ветер, особенно, ощущался в аэропорту, за городом.

– Зайдем в здание! Иначе вы, девочки, простудитесь! – Олег заторопил нас с Любой к высокой лестнице, ведущей в здание аэровокзала. Он заметил, что мы вырядились в тонкие весенние плащи. Я ощутила его руку на своей талии. Галантно устроив нас в креслах, Олег подошел к стойке регистрации, о чем-то, поговорил с оператором, подал наши билеты.

Мы, с Любой, сидели в зале аэропорта, я сказала: «Удивительно, когда о тебе так заботятся… Не привычно…».

– А я тебе, что говорю? Не кобенься, упустишь мужика! – ответила Люба в полголоса. Я прислушивалась к своим ощущениям и не могла разобраться с ними. В первом браке мне всегда приходилось все вопросы решать самой. А как иначе, если неясно, в каком состоянии придет домой твой муж? Когда он придет? И придет ли, вообще? Похоже, Олег не склонен к злоупотреблению спиртным.

Мы разговаривали по телефону почти каждый вечер и я не замечала, чтобы он говорил как говорит пьяный человек. А я это хорошо различала. Опыт пяти лет брака с алкоголиком никуда не денешь. Теперь мужчина, не злоупотребляющий спиртным – просто ценная находка для меня.

Внешне Олег мне нравился. Выше среднего роста, хороших пропорций. Крупные серые выразительные глаза, густые светлые волосы, правильный нос. Интересно, любит ли он, детей? Я сразу ему рассказала про Антошку. Кое-что успела сказать о своем первом браке, не нагружая его своими прошлыми проблемами. Это мое, только, мое. Говорила , что раньше была замужем и все.

Не люблю ныть и провоцировать чувство жалости, к себе. Слова сочувствия от мужчины оскорбили бы меня. Сама выбрала – сама развелась. «Ты лучше голодай, чем что попало есть. И лучше будь один, чем вместе с кем попало» – написал обожаемый мною поэт Омар Хайям. Кто виноват? Сама виновата. Все коротко и ясно.

У входа на посадку, Олег обнял меня и осторожно коснулся моих холодных губ, своими теплыми мягкими губами.

– Можно к тебе приехать? Я, как вырвусь, позвоню… – проговорил он тихим голосом у моего уха. Я ответила: «Приезжай, если хочешь, – и опустила вниз свои равнодушные глаза. «Мне хорошо с тобой мой милый, но колокольчик не звенит…» – вспомнились чьи-то стихи.

Наш «ИЛ-24» взлетел и Боратский аэропорт остался далеко внизу. Любаша быстро задремала. Еще бы, у нее была бессонная ночь любви. А я смотрела в иллюминатор на облачный слой. Когда Олег остался там в дали, мне стало, легче. Я понимала: мне нечего дать этому мужчине. Во мне нет ответа, который он ждет. Дикая заснеженная сосна, стоящая на берегу так и осталась стоять в снегу…

Сегодня весь вечер мы с Антошкой осваиваем букварь: Мама мыла раму. Луша моет раму. Коля играет в мяч. Скоро Антошка устает и я отпускаю его поиграть перед сном. Мама, проработавшая в школе почти тридцать лет, утверждает, что нельзя четырехлетнего ребенка сильно принуждать к чтению. Потому, мы занимаемся понемногу и по настроению. Но мой Антошка сам хочет научиться читать. Ничего удивительного.

Я читала уже в пять лет, научившись по букварю и урокам моей мамы, которая иногда брала меня в школу, когда садик закрывали на карантин. Мама усаживала меня за заднюю парту строго наказав, чтобы я не разговаривала с учениками. Я тихо сидела за партой и постигала школьную науку. Этого было достаточно, чтобы я стала читать.