В дверь постучали.

– Кто? – я подошла к двери.

– Конь, в пальто! – раздался веселый мужской голос. Когда, живешь на первом этаже, надо быть готовым к тому, что к тебе стучат все, кому не лень. Просят водички, стаканчик под водку, просятся в туалет, спрашиваю про жильцов, живущих в доме – словом, кому , что заблагорассудится спросить. Превращать свой дом в проходной двор, я не планирую.

– Быстро отошел от двери! Звоню, в милицию! – железным голосом отвечаю я.

– Полина Дмитриевна, откройте! Это Сурин Владимир Игоревич!» – раздалось за дверью, уже, в другой интонации. Сурин? Какого черта, ему здесь, надо? Владимир Игоревич Сурин – директор санэпидстанции Сиверска. Это с его подачи аптеку могут лишить или не лишить права производства инъекционных растворов. Это его сотрудницам я собираю сумочку с дефицитными медикаментами, чтобы они, не дай бог, не обнаружили в пробах воздуха и воды патогенные микроорганизмы. Только, не собери такую сумочку – патогенные микроорганизмы тут как тут, – просто материализуются из нашего воздуха и испоганят нашу непростую аптечную жизнь.

Вздыхаю, открываю. Владимир Игоревич, в сером драповом пальто, с пакетом в руке, стоит передо мной. Ему на вид лет сорок-сорок два. На мой взгляд, староват. Круглое приятное лицо с серыми глазами. В строгих очках.

– Ну, вы даете, Полина Дмитриевна! Этак, всех мужиков распугаете! – ворчит Сурин и входит в коридор.

– Я к вам, по делу! Можно, пройти? – спрашивает он и заглядывает в детскую. Антошка играет , не обращает на него внимания. Приглашаю гостя, ставлю чайник на плиту. Владимир Игоревич говорит, что пришел порадовать меня. Мою кандидатуру включили в список группы, выезжающей за границу в Чехословакию. Я, разумеется, рада такому известию..

Еще в конце прошлого года, мы с Любашей подавали заявление на включение в группу медработников, которым разрешалось посетить зарубежные страны. Поездка планируется не раньше июня, но надо еще приготовить целый пакет документов. За рубеж просто так не выпускают. Нужны рекомендации солидных организаций или людей на предмет твоей моральной стойкости.

Благодарю Сурина за приятное известие. Он подчеркнул, что лично просил за меня. Его мнение, как руководителя группы конечно оказалось решающим. Я вопросительно смотрю на него. Владимир Игоревич масляным взглядом, осматривает меня, одетую в короткий домашний сарафан с тонкими бретельками.

– Одна живешь, Полина Дмитриевна? – спрашивает он, с придыханием.

– Почему одна? Мужа жду, с работы! – отвечаю я.

– А ничего, что он меня здесь застанет? Мне сказали, что ты развелась! – пугается Сурин.

– Да, был у нас разлад. Наврали вам. Устаревшая информация. – спокойно говорю я. В эту минуту в дверь громко постучали особым образом. Так Любаша стучит. Сурин спохватывается и мгновенно одевает пальто.

Я открываю Любаше дверь.

– Ой, какие гости, у тебя, Полинка! – округляет глаза моя подруга.

– Да, вот, Владимир Ильич пришел сказать, что, меня в группу зарубежную включили! – говорю я.

– Вы, Владимир Игоревич, ко всем домой ходите, чтобы известить про включение в группу? Или только избранным лицам такая честь? – язвительно, спрашивает Любаша. Сурин покраснел и стал вежливо прощаться со мной.

– Ой, не могу! Сурин – святоша! И туда же! А еще на горкоме всем морали читает! – смеется Люба, когда дверь в подъезде хлопает. Я смеюсь вместе с ней. Потом иду укладывать Антона спать.

Мы садимся с Любой на кухне. На столе уже стоит бутылка красного полусухого вина. Достаю кусок докторской вареной колбасы, режу соленые огурцы. Сидим до полуночи.