– Надежда Константиновна освободится через пять минут, надеюсь, вас не затруднит немного подождать? – сообщила секретарша Люба.

Из кабинета ее начальницы в это самое время выходил мужчина:

– Я очень рад, что смог застать вас, Надежда Константиновна! Всегда приятно иметь дело с человеком, настолько преданным своей работе! – Затем он сделал кивок головой в сторону Любы и вышел из приемной, оставив после себя терпкий шлейф духов.

Люба сразу же поспешила сообщить начальнице о следующем посетителе, и та велела пригласить его в кабинет.

– Здравствуйте, Надежда Константиновна, – начал Кеша, – я…

– Штольц Иннокентий Альбертович, знаю-знаю, – перебила она. —Вы похожи на своего отца.

«Надеюсь, только внешне», – подумал Кеша.

– Он рассказывал мне о вас. Так, стало быть, вы и есть тот молодой дипломированный специалист, в котором мы так остро нуждаемся?

– Возможно. Только я предполагаю, что вы больше нуждаетесь во врачах-психиатрах, нежели в психологах, – скромно ответил будущий профессор.

– Ну, во-первых, наша клиника представляет собой не совсем привычную больницу для душевнобольных, а во-вторых, смею предположить, что вы тоже не так просты.

– С чего вы решили?

– Иннокентий, у меня есть к вам предложение: давайте спустимся в сад и там продолжим нашу беседу? Обещаю, я отвечу на все ваши вопросы, только позвольте мне выбраться из этого заточения, а то от недостатка витамина D я скоро начну разваливаться на куски.

Кеша согласился.

В приемной Надежда Константиновна обменялась с Любой парой рабочих фраз. За это время Иннокентий успел подметить, что при всей своей внешней легкости Надежда Константиновна была женщиной жесткой, но деликатной. Выглядела она явно моложе своих лет. Аккуратно собранный пучок светлых волос на затылке, тонкая длинная шея, элегантный костюм, подчеркивающий ее стройную фигуру, – все говорило о том, что она принадлежит к особой породе женщин. Такие ясно понимают, что их главным оружием и одновременно слабым местом является признание себя женщиной в абсолютном значении этого слова.

– Иннокентий, напомните мне, пожалуйста, вы ведь закончили факультет клинической психологии? – проходя между пышных кустов роз, поинтересовалась директор клиники.

– Да.

– Вот именно поэтому я и считаю, что вы не так просты.

– Но отчего же? Множество людей ежегодно выпускается из вузов с таким же дипломом, как у меня. И что, теперь всех считать особенными?

– Ваш папа сказал, что вы сами выбирали, где вам учиться, и когда он приводил доводы в пользу других вузов, вы и слышать ничего не хотели. Как я понимаю, он мечтал, чтобы вы пошли по его стопам, что вполне объяснимо.

– Ах, вон оно как… Что папа вам еще успел рассказать?

– Ничего, что могло бы выходить за рамки нашей беседы.

– Он никогда не понимал моего интереса к психологии. И воспринял мой выбор как личное оскорбление.

– Но он же не стал вам препятствовать, значит, не все так плохо.

– Он никогда мне не препятствует. У него нет на это времени.

– Хорошо, я вас поняла. И тем не менее вернемся к нашему разговору. Я хочу понять вот что: человек с вашими возможностями мог бы выбрать себе абсолютно любой путь. Вы запросто могли бы получить образование за границей и остаться там жить, но вместо этого вы целенаправленно идете учиться на психолога, даже заканчиваете магистратуру. Почему?

– Потому что мне это нравилось!

– Вот именно поэтому, Иннокентий, мне и интересна ваша кандидатура. Скажите, вы думали когда-нибудь о работе в психиатрической больнице?

– Нет, не думал.

– А если я подробнее расскажу вам о специфике нашего заведения, вы обещаете мне подумать?