– Что ж, с нетерпением жду встречи с ужасной Эдит Мэйсон в пятницу.

– Если прорвешься через домоправительницу. В письме говорится, что она есть. – Леонард улыбнулся. – Не стоит недооценивать домоправительниц, Китти.

Кэтрин почувствовала, как та, чей голос она услышала из глубины Красного Дома, придирчиво изучает ее взглядом. Ей стало не по себе, и сдавленным голоском застенчивого ребенка она пролепетала:

– Здравствуйте…

Не прикасаясь к двери, она осмотрелась и пару раз зажмурилась, чтобы глаза привыкли к темноте. Ее взгляду явилась узкая, оклеенная бордовыми обоями с угловатым узором кишка коридора с высокими потолками.

– Кто-нибудь есть?

Все внутренние двери, которые она сумела разглядеть, были закрыты, – одна слева от нее, другая справа. Скорей всего, гардероб и кладовка для обуви. Верхние панели ближайших дверей были сделаны из красного витражного стекла, как и абажур над головой Кэтрин. Воистину – Красный Дом.

По стенам возле дверей висели картины в рамах, но она не могла разглядеть ничего, кроме бликов на защитных стеклах. Не успела она восхититься красно-черной напольной плиткой из обожженной керамики, старинной, но без трещин, как наверху, где-то внутри дома, что-то заскрипело – будто старое несмазанное колесо.

Покосившись в ту сторону, Кэтрин увидела, что в конце узкого вестибюля есть выход в более просторное помещение. Грохоча каблуками по плиткам, она вошла в Красный Дом, пересекла вестибюль и заглянула в холл, но не вошла туда. Она оглядела четыре стены, забранные в старинные панели темного дерева. Наконец ее блуждающий взгляд остановился на резной стойке крутой лестницы с левой стороны холла, чья восходящая балюстрада напоминала ребра.

Кости внутри багровых каверн тела.

– Меня… меня зовут Кэтрин! Кэтрин Говард. Я от Осборна. – В протянувшемся змеей коридоре ее голос звучал блекло, слабо, бессильно.

В бледно-алом отражении невидимого здесь дневного света Кэтрин разглядела темный силуэт на фоне еще одной двери, словно окутанный багряной аурой и восседавший на чем-то, напоминающем садовую тачку. Насколько Кэтрин смогла разглядеть, верхняя половина тощего тела и голова на длинной шее были наклонены вперед, разглядывая ее. Остальное было скрыто деревянными перилами.

– Если бы вы удосужились позвонить в дверной колокольчик, Мод бы вас встретила. Она где-то внизу. – Иссушенный старостью голос прозвучал настолько язвительно, что Кэтрин даже немного оробела. Неожиданный звон ручного колокольчика, донесшийся оттуда же, откуда и голос, заставил ее вздрогнуть.

– Ах, вот оно что. – Она старалась говорить как можно меньше: абсурдный голосок в голове велел ей не вдыхать чересчур много здешней среды. Воздух в Красном Доме ощутимо провонял какой-то химией, перекрывавшей соперничающие с ней ароматы мастики, лакового дерева и плесени. Вся эта палитра маскирующих запахов живо напомнила ей дышащие на ладан антикварные лавочки и провинциальные музеи, в которых ей доводилось бывать, а вот доминирующий резкий дух был ей незнаком.

Ее замешательство и накатывающая сонливость, вызванная жарой и цветочной пыльцой снаружи, лишь усилились в этом душном, темном помещении, мешаясь, сбивая с толку. Она протянула руку и дотронулась до стены.

Неясная фигура наверху рассматривала ее в молчании, наливавшемся напряжением и тяжестью, которые так угнетали Кэтрин, что она представила себя ребенком, трепещущим перед суровым учителем в каком-нибудь допотопном частном лицее для девиц.

– Мод сопроводит вас в гостиную. – Сказав это, женщина чуть отодвинулась от перил. Кэтрин сумела разглядеть пятно, слишком белое для лица, поверх той самой садовой тачки, скорей всего, на самом деле инвалидным креслом. Что же у нее такое было на голове? Неужто шляпка?