– Марк, – повторила девочка, улыбаясь, подзывая его, и он двинулся к ней, не желая показывать свой страх, не желая признавать беспокойство.

Марк мысленно взмолился в отчаянии, призывая своих родителей поскорее вернуться, призывая Биллингса войти в дом в поисках своей дочери. Он сам не знал почему, но у него не было желания оставаться наедине с этой девочкой, и хотя всего час назад он рассмеялся бы, если б кто-нибудь предположил, что при виде умственно отсталой дочери работника его охватит дрожь, теперь ему было совсем не до смеха.

У него вспотели руки, и он вытер их о штаны, остановившись шагах в десяти от девочки. Позади нее стоял стул, стул из красного дерева в тон обшивке стен, но Марк не мог припомнить, что когда-либо видел его.

Ветер дул ему в лицо, трепал волосы. Марк попытался сделать вид, будто всё в порядке.

– Привет, – сказал он. – Где твой отец?

– Марк, – снова произнесла девочка.

Ему вдруг подумалось, что она знает одно только это слово.

Однако по ее голосу нисколько нельзя было предположить, что у нее с головой не всё в порядке, и на этот раз в нем прозвучало что-то… чувственное.

Сместившись влево, девочка переставила стул и, улыбнувшись Марку, повернулась к нему задом и медленно склонилась над сиденьем так, что рубашка задралась, открывая молочную белизну голых ягодиц.

– Трахни меня, – тихо промолвила она. – Трахни меня в задницу!

Потрясенный Марк попятился назад.

– Нет… – затряс головой он.

– Я люблю, чтобы было пожестче. Трахни меня по полной!

Тут было что-то не так, что-то в корне неправильное, уходящее гораздо глубже, чем излишне искушенная девочка со своей пугающе неестественной нимфоманией. Марк чувствовал, ощущал это – буквально осязаемое присутствие, враждебная обстановка, которая включала в себя дочь Биллингса, но не ограничивалась ею. Все то, что внушало Марку страх в этом доме, все угрозы, которые он подсознательно чувствовал, – все это сейчас было здесь, и Марк понимал, что ему нужно как можно быстрее убираться отсюда, пока не произошло ничего страшного.

Он продолжал пятиться, не отрывая взгляда от девочки.

– Я этого хочу, – настаивала та. – Хочу этого прямо сейчас!

– Нет.

– Я хочу, чтобы ты трахнул меня в задницу.

– Нет! – решительно ответил Марк.

– Твой отец это делает. – Оглянувшись, девочка улыбнулась, и ее улыбка была полна пороком, растлением, выходящим далеко за рамки просто секса, аморальной извращенностью, для которой происходящее было лишь наиболее простым и самым очевидным проявлением. – Он причиняет мне боль.

Марк бросился бежать. Развернувшись, он взмыл вверх по лестнице к себе в комнату, а у него за спиной звучал презрительный смех девочки. Тихие звуки многократно усиливались, отражаясь от стен темного коридора.

Марк осмелился покинуть свою комнату только тогда, когда родители вернулись домой и Кристина, постучав в дверь, попросила его помочь разгрузить из машины сумки с продуктами.

После всего этого Марк смог подключиться к Силам. Наверное, они были рядом все время, и он объяснял их воздействие на низком уровне тому страху и ужасу, который вселял в него дом, однако встреча с дочерью Биллингса явилась своеобразным стартером, запустившим этот мощный двигатель. На самом деле для Марка Силы были все равно что шестым чувством, и ему даже не приходилось концентрировать свое внимание, чтобы воспользоваться ими. Подобно зрению, слуху, обонянию, осязанию и вкусу, это был физический отклик на людей, места и предметы, который он ощущал, естественная частица его, обеспечивающая ввод данных, а головной мозг их принимал и обрабатывал.