– А крик слышали?
– Конечно. Вы так кричали…
– Не обо мне речь. Мужской голос! На вой похоже.
– Что случилось?
Эйко обернулась и увидела стоящего в дверях Кодзабуро. Он был не в халате, а в пиджаке, брюках и свитере, под которым еще виднелась пижама. На лестнице, ведущей в дом из башни, было холодно.
– Вот, наша гостья видела какого-то извращенца, – сообщила Эйко.
– Он не извращенец! – всхлипнула Куми. – Кто-то на меня смотрел! Через окно. – Она вытерла слезы.
– Через какое?! Через это? – изумился Кодзабуро.
«Все удивляются, но разве можно это сравнить с тем, что я видела», – подумала Куми.
– Но это же третий этаж!
– Я то же самое говорила, но она настаивает: видела, и всё.
– Но я и вправду видела, – повторила Куми.
– Может, это был сон?
– Да нет же!
– Какого же роста должен быть этот человек? Третий этаж все-таки…
Раздался негромкий стук, все обернулись и увидели на пороге Митио Канаи, стучавшего костяшками пальцев в косяк открытой двери.
– Что здесь такое?
– Вот девушке, похоже, плохой сон приснился.
– Ничего мне не приснилось! Канаи-сан, вы слышали громкий мужской крик?
– А-а… Кажется, я что-то слышал.
– Я тоже вроде бы слышал. Уже почти заснул, – сказал Кодзабуро. – Потому и встал.
Сцена 5. В салоне
Следующее утро выдалось ясным, но холодным. В северных краях, сколько ни топи, зимой по утрам все равно холодно. В такую погоду приятно наблюдать, как, потрескивая, горят в печи объятые пламенем дрова.
Каких только изощренных устройств для обогрева не придумали люди, но разве что-то может сравниться с этим простым, безыскусным приспособлением, в котором пылает огонь? Доказательство тому – люди любят посидеть у печи или камина. Вот и проснувшихся гостей Кодзабуро Хамамото так и тянуло к огню, и они стали собираться у круглого камина.
Куми не могла поверить, что кто-то из собравшихся мог спать и ничего не знать о человеке с жутким, заросшим щетиной лицом, не слышать его воя, от которого волосы вставали дыбом, и ее криков. Эйко еще не спустилась вниз, и Куми решила поведать о пережитых ею ночью кошмарных треволнениях.
Слушателями Куми были супруги Канаи, Кусака и Ёсихико Хамамото, которые, похоже, не верили ее рассказу. Куми чувствовала, что пережитое ею волнение им совершенно не передается.
Впрочем, она понимала, что в этом нет ничего удивительного. Ее история никак не вписывалась в атмосферу наполненного светом утра. Невообразимый кошмар, который она пережила, уже казался дурным сном. На губах супругов Канаи играла скептическая усмешка.
– То есть вы считаете, что тот, кто выл, и тот, со странным лицом, – один и тот же человек? – спросил Ёсихико.
– Ну да… Наверное…
По правде сказать, до этого вопроса Куми как-то не связывала одно с другим.
– Но ведь нет никаких следов, – послышался голос Кусаки. Все повернулись в его сторону и увидели, что он, высунувшись в открытое окно, смотрит вниз, во двор.
– Это как раз под окном вашей комнаты. Ни одного следа. Снег лежит нетронутый.
Куми показалось, что она опять видит какой-то сон. Девушка молчала. Что же все-таки было? Что это за жуткое, нечеловеческое лицо?..
В салон вошел Тогай, который весь прошлый вечер прокорпел в одиночестве над чертежом клумбы. За ним в салоне появился Кодзабуро Хамамото.
– Ого! Славное сегодня утро! Ясное! Погодка хоть куда! – послышался низкий и грубый, как у надсмотрщика, голос Эйкити Кикуоки, возникшего в дверях салона. Теперь вроде все были в сборе.
Как подметил Кикуока, на улице ярко светило солнце. Оно уже поднялось высоко, и лежавшая перед особняком Кодзабуро заснеженная равнина, словно огромный рефлектор, со слепящим блеском отражала солнечные лучи от своей поверхности.