– Так я же и говорю – криз за кризом и в больницу не хочет, такая упрямая! Она вам привет передавала…

– Дина, посмотри, что он придумал!!! Это же надо, какая прелесть!!! Такой аромат!!! Это ты из Парижа привёз? – счастливая Злата улыбаясь и благоухая только что открытым французским парфюмом, вошла на кухню и выложила прямо на стол средь селёдочницы и тарелок с колбасой и сыром раскрытый полиэтиленовый пакет с голубой в мелкий розовый цветочек ночной рубашкой. – Злата, побойся Бога, ты как ребёнок! Перепачкаешь! – Дина строго посмотрела на сестру покачав головой и сменив тон добавила, – потрясающе красиво и как раз твой любимый оттенок!!!

Вскоре пришла маленькая сгорбленная Муся, с явным трудом переставляя отёкшие ноги и опираясь на так ненадёжно выглядевшую тоненькую палочку. Муся была их подругой детства и соседкой с первого этажа ещё того дома на Толмачёвском, где они прожили большую часть своей жизни. В прошлом Муся была переводчиком и до сих пор в свои семьдесят пять давала уроки английского языка внукам и правнукам своих друзей. Злата сразу же увела её в свою комнату пошушукаться, как она называла любое женское общение тета-тет.

Подходя к дому, где уже десять лет жили сёстры в этом далёком Медведково, Тонечка неизменно сравнивала своё ощущение с тем первым, которое она испытала много лет назад войдя в подъезд огромного каменного дома девятнадцатого века в Замоскворечье. Тогда она долго поднималась на четвёртый этаж по широченной внушительной лестнице опираясь на чугунные кованныеперила и, подойдя к такой же внушительной дубовой двери, увидела сбоку на косяке несколько звонковрасположившихся один под другим, нашла табличку против одного из них с фамилией «Гольдман» и позвонила. Ей сразу же открыли обе сестры, несмотря на то, что коридор в квартире был длинный и идти по нему, как ей казалось, двум немолодым женщинам было затруднительно. Сёстры её явно ждали и Тонечка почувствовала это с первых минут. С тех пор этот дом, их дом был для неё самым тёплым и светлым во всей Москве независимо от того, где дом этот находился: там в Большом Толмачёвском или здесь в Медведково.

Раньше она навещала их почти ежемесячно, иногда брала с собой сына. В квартире была атмосфера той романтической старины Замоскворечья, которая всегда пробуждала фантазию и навевала исчезающие нотки патриархальности, традиций и дореволюционного, и довоенного духа. Серёжа ездил к бабушкам с интересом, особенно его поражал «наполеоновский» сервиз, который был выпущен малой серией ещё в 1912 году как раз в год ознаменование столетия Отечественной войны 1812 года: тарелочки были по краю тёмно-зелёного цвета с золотым орнаментом, а в плоской серединке каждой из 18 штук были нарисованы вручную миниатюры-картины сражений и битв русской армии с французами, и что самое главное – все разные!!! – восторгался Серёжа. Он подолгу завороженно рассматривал каждую: солдаты, кони, сам Кутузов, Наполеон, пейзажи Бородинского поля – всё выписанное с ювелирным мастерством, каждый волосок гривы и хвоста лошади, каждый кивер гусар, треуголки, флаги-просто чудо!!! Однажды Тоня затащила к сёстрам и мужа Илью Львовича, вечер прошёл на высоте, тепло и интересно, потом ещё пару раз он побывал у них, затем стал придумывать различные отговорки и, когда и сын вырос, Тоня стала ездить к ним одна и ни так часто, ноДни рождения старалась не пропускать.

Лет десять назад в квартиру на Толмачёвском в две освободившиеся после смерти соседки комнаты въехала семья: неряшливая и скандальная Валька с мужем пьяницей и сыном подростком, который постоянно курил в коридоре и матерился по-взрослому. Жить стало невыносимо и сёстры, пока ещё были кое-какие силы, решились на обмен: разъехаться с безобразными соседями да и пожить под конец в своей собственной квартире. Они ужасно устали за столько лет от вынужденного общения с совершенно посторонними, навязанными им когда-то и много раз сменившимися за многие годы людьми: неважно хорошими или плохими, но всегда чужими. С помощью Юрочки они и оказались в этой двухкомнатной квартире в Медведково, комнаты изолированные, у каждой своя, третий этаж и двор тихий, зелёный, да и метро рядом. Собирать вещи и переезжать помог любимый племянник и Тонечка, даже Илья Львович оказал посильную помощь – перевёз на своей Ауди весь оставшийся антиквариат: большая часть, в том числе и наполеоновский сервиз которого, уже была продана и «съедена» ко времени переезда на новую квартиру (втихаря от Юрочки разумеется).