В сентябре последовал следующий именной указ Сенату: «1731 года сентября 20-го дня генерал-лейтенант и лейб-гвардии майор ландграф Гесенгомбургский приказал кавалергардов, кои по присылке определены по командам в армейские полки и отпущены для исправления нужд их в деревни до января месяца будущего, 1732 года, сыскать всех в Военную коллегию и объявить им именной Её Императорского Величества указ, чтоб они в определенные команды ехали, не дожидаясь прежде данного срока без всякого промедления, а которые по командам не определены, тех выслать по прежнему отпуску в деревни их, дабы они в Москве праздно не шатались».

Для объявления кавалергардам этого указа послан был Военной коллегии вахмистр Андрей Салтыков, который «26 сентября сказал, что он для объявления вышеписанного указа тем офицерам в дома их ездил, токмо их никого в домах не нашел, а служители их объявили ему, что они, помещики их, поехали из Москвы в дома свои». Теперь никто не сомневается, доносил Рондо от 9 августа, «что зимою Её Величество отправится в Петербург (с 5 августа гвардия начала уже выступать из Москвы); иные думают, что двор пробудет в Петербурге долее, чем вообще говорят, так как русское дворянство в высшей степени раздражено против нынешних фаворитов, которые на случай, если бы что-нибудь приключилось с императрицей, считают себя, вероятно, более безопасными в Петербурге, чем в Москве: оттуда им нетрудно пробраться в Швецию или вообще выбраться из России, о чем нельзя и думать, пока они проживают в Москве». 8 января 1732 года двор выехал из Москвы в Петербург.

В ходе вновь начатой Русско-Турецкой войны, и в соответствии с Указом Императрицы, от каждого гвардейского полка в действующую армию было отправлено по одному батальону. И, в 1737 году, капрал Василий Кобылин состоял в батальоне, сформированном от Преображенцев, который командировался к армии Миниха, расположенной в Украине и выступил в поход, через Новгород и Москву до Чернигова с запасным провиантом. Как впоследствии рассказывал Василий своему двоюродному брату, провиант тот состоял в толченых сухарях; при чём, как офицеры, так и солдаты должны были, сколько возможно было, уменьшить число артельных своих телег. Всё сие чинено было в том намерении, чтобы меньше иметь багажу, и чтобы оный можно было везти внутри замкнутого каре. 25 марта все части гвардии соединились в один общий отряд и вступили под команду премьер-майора Гампера, который принял командование, за отсутствием заболевшего Густава Бирона. Из Чернигова гвардейский отряд продолжал следовать через Лубны к Днепру, совершив 3 мая переправу через него в шести верстах выше Перевалочны. В числе генералов армии Миниха находился и дорогой сердцу преображенцев Александр Иванович Румянцев.

Осадный же парк был отправлен водою из Брянска под началом генерала, князя Трубецкого. Один из командиров оставлен был для закупки провианта и для отправления его в армию. Для надежности транспортировки в ходе движения армии, в известных расстояниях от границы до Перекопа, построены были редуты и фельдшанцы, в коих оставлены небольшие гарнизоны из регулярных и нерегулярных войск, для прикрытия подвозимого провианта и проезжающих курьеров. Василий вспоминал, что на каждый полк взято было по нескольку бочек пива для ободрения утомленных солдат, которые в течении всего похода не имели другой пищи, кроме своего провианта и воды. Вода по большой части была негодная, а иногда и совсем достать ее было невозможно. Порожние бочки не бросали и возили с собой.