Я полагаю, что эти регулярные праздничные паломничества, помимо всего прочего, являлись своего рода школой, где усваивались и география, и история, и гимническая поэзия, и риторика, и многие практические навыки. То, что это не было привычным для нас обучением за партой, не делало его менее эффективным. Мы можем говорить о паломничестве как об уникальном этнообразующем и одновременно образовательном институте. Помимо участия в храмовой жертве, оно позволяло соприкоснуться с вероучительными и законоучительными спорами, увидеть и услышать самых авторитетных и известных проповедников (см. Ин. 11: 56). И все это на фоне праздника. То есть на фоне сильнейшего эмоционального подъема, который делает человека гораздо более восприимчивым и внимательным ко всему происходящему вокруг.

Всякий, кто хотел заявить о себе, шел в Иерусалим. Особенно в те дни, когда в нем собирались толпы паломников. Мы видим, как братья Иисуса посылают Его в Иудею, то есть в Иерусалим, во время Суккот, праздника Поставлення кущей. Если ты хочешь быть известным, говорят они, ты не должен скрываться, «яви Себя миру!» (Ин. 7: 24). Явить себя миру – значит идти в Иерусалим. В праздничный Иерусалим – город, куда стекаются сотни тысяч паломников, иудеи, люди набожные, из всякого народа под небом (Деян. 2:5). В Деяниях апостолов (2:9–11) перечисляются представители шестнадцати стран и областей, внимающие проповеди Петра, которую он произносит в Иерусалиме во время праздника Шавуот (Пятидесятницы).

Около 40 года царь Ирод Агриппа I пишет императору Калигуле. В этом письме речь идет о Иерусалиме: «как я уже сказал, это мой родной город, но это и метрополия не только Иудеи, но многих других земель». Далее он указывает более двух десятков географических названий и заканчивает словами: «так что ежели достанется моему городу часть твоего благоволенья, облагодетельствованным окажется не один город, но тысячи во всех частях света – в Европе, в Азии, в Ливии, на материках и на островах, на побережьях и вдали от моря» (Филон Александрийский. О посольстве к Гаю, 36).

Как вам кажется, что позволило учению Лютера за очень короткое время завоевать большую часть Европы? Столетием ранее схожие мысли высказывал Ян Гус, а еще ранее английский богослов Джон Уиклиф, но они не привели к широкомасштабной реформации. Однако ко времени, когда выступает Лютер, уже заработал печатный станок. И каждое его заявление всего за несколько дней становилось известно в странах Старого мира. Сегодня мы обладаем гораздо более эффективными средствами коммуникации.

Но уже в I веке в условиях, когда доминировало устное слово, у евреев существовал механизм достаточно быстрой трансляции наиболее заметных новостей. Все самое яркое и выдающееся, с чем сталкивались паломники в праздничном Иерусалиме, все, что привлекало их внимание и обсуждалось в эти дни в Святом Городе, уже через месяц-полтора могло стать достоянием рассеянных по миру общин.

Лука и Клеопа, повстречав, как им представляется, иерусалимского паломника (мы прекрасно помним, это был Сам Иисус, Которого они не узнали), искренне удивляются, что их попутчик не в курсе того, что произошло в эти дни.

Направляясь в храм, паломники, «иудеи со всего мира, равно как прочие почитатели Предвечного в Азии и в Европе… доставляли туда свои приношения» (Иосиф Флавий. Иудейские древности, 14, 7, 2). Возвращаясь из храма, они уносили свои впечатления и все те будоражащие темы и события, свидетелями и участниками которых им довелось побывать. А дома их рассказы с нетерпением ждали близкие и товарищи по общине.