Она вообще была редчайшей заботницей. Ей и только ей обязаны жизнью дети деверя (а их было пятеро). В год голодомора, когда люди падали от истощения прямо на улице, она уходила далеко-далеко от аула, бродила в одиночестве по степи, искала только ей известные коренья, выкапывала их и бережно несла домой, где на очаге готовила нечто похожее на пищу, в которой вкуса почти не было, но зато было то, что позволяло поддерживать детские жизни.

Это воистину была светлая и чистая душа, у которой сердобольность и добросердечие были главными качествами. Они и дали возможность всем им выжить в те страшные времена, когда на лицах детишек оставались только одни глаза. Любовь её к детям была неизмерима, и когда ребята подросли, наступила уже их пора заботы о Фатимет, что они посчитали своим святым долгом. Моя бабушка, – говорит Луиза, – после трагической смерти мужа так и не вышла замуж, хотя в молодости была ох, как хороша! Всё лучшее было отдано ею близким. Мурат очень внимательно проследил историю своих предков, особенно выделив Фатимет с её горькой судьбой. Я думаю, – продолжала Луиза, – что многие из тех рассказов он навсегда оставил в глубине своей души. Говорят, наша Зарема очень на прабабушку похожа. И характером, и внешностью… Вот только времена другие… Слава Аллаху, не такие жертвенные…»

Я отлично понимал, чего ей стоило произнести эти слова, тем более что доброта и доброжелательность были профилирующими качествами их рода, буквально пронизывающими каждое поколение, переходившими друг от друга, как завет от незабвенной Самет…

– Но, как видите, не пропала! – завершая тему, задумчиво усмехнулась Луиза. – Люди добрые всегда были рядом. Знаете, если я, полной мерой хлебнув горя, не погибла, не растворилась без остатка в океане бед, то только потому, что ещё большей мерой испробовала силу человеческого участия…

Вот это-то добро Луиза привнесла в свой дом, в свою школу, в которой проработала много-много лет. Она довольно рано вышла замуж, ещё в институте, в пору, когда с подачи советской прессы по всей стране шли жаркие молодёжные споры: кто важнее для страны – лирики или физики? Луиза относилась к ярко выраженным лирикам, поскольку в качестве будущей профессии выбрала литературу, более того – русскую литературу.

– В мировой культуре великая русская литература занимает совершенно особое место, – говорит она. – Вот недавно Владимир Владимирович Путин очень своевременно поправил наших горе-реформаторов, начавших переделку системы образования с наступления на словесность. Как тогда познавать жизнь без Толстого и Чехова, как расти без Куприна и Бунина, как существовать без опоры на Пушкина и Грибоедова, как шагать в будущее без Шолохова или Симонова, как преодолевать трудности без Шукшина и Распутина? Я горжусь тем, что мои дети выросли рядом с просторными полками домашней библиотеки, которую мы по крупицам собирали всей семьёй. Мурат, приезжая на каникулы, всегда привозил литературные новинки. А наша школьная библиотека – это всеобщая гордость и забота всего аула. Как бы ни продвинулась современная информатика, какими бы волшебными свойствами ни обладал компьютер, они никогда не заменят человеку ощущение бумаги, книжного томика с драгоценными текстами в руках. Я помню, как летом, валяясь в тени на травке, Мурат давился от хохота, открывая для себя короткие рассказы Чехова… Разве такое можно забыть, оно ведь на всю жизнь…

Луизу в Псейтук привёз муж Казбек, тот самый «физик», который сразу заприметил в коридоре Адыгейского пединститута густоволосую красивую девушку с огромными внимательными глазами. Он учился на физико-математическом факультете, был на два курса старше и имел репутацию серьёзного парня из древнего княжеского рода. Но это была известность больше формального свойства, поэтому супружеская пара молодых педагогов сразу внесла в атмосферу псейтукской средней школы скорее студенческую неугомонность, чем солидность родовых корней.