В первый раз Макги рассмеялся.

– Подмигнул вам? Ну знаете, в этом нет ничего странного или загадочного, милая моя. – В его голубых глазах сверкали веселые искорки. – Если вам еще об этом неизвестно, то знайте – мужчины очень часто подмигивают привлекательным женщинам. Только не рассказывайте мне, что вам раньше никто не подмигивал. Не рассказывайте мне, что вы всю жизнь провели в женском монастыре или на необитаемом острове. – Макги вновь рассмеялся.

– Но сейчас во мне нет ничего привлекательного, – настаивала на своем Сюзанна.

– Чепуха.

– Мне надо еще обязательно вымыть голову по-настоящему, а не при помощи этого талька. Кроме того, я страшно похудела, у меня круги под глазами. Мне что-то с трудом верится, что в таком состоянии я могу вызвать у кого-либо романтические чувства.

– Вы себя недооцениваете. Разве у вас изможденный вид? Да нет, вы просто вылитая Одри Хепберн[5].

Сюзанне пришлось сдержать себя, чтобы не поддаться на комплимент. Она решила высказать до конца все то, что мучило ее.

– Надо сказать, что это было совсем не то подмигивание, о котором вы говорите.

– А-а-а! – продолжал шутить Макги. – Так, значит, вы все-таки признаете, что вам подмигивали мужчины. Вы, кажется, уже эксперт по подмигиваниям?

Сюзанна не поддержала шутливого настроя доктора и своим молчанием дала понять, что к человеку, испугавшему ее сегодня у лифта, относится серьезно.

– Так все же, как он вам подмигнул? – спросил доктор, все еще сохраняя смешливость.

– Он подмигнул мне зловеще. У меня мороз прошел по коже от его взгляда. Ни о каком флирте не могло быть и речи. И это было, конечно, никакое не дружеское подмигивание. Он дал понять, что ничего хорошего меня не ждет. Это была неприкрытая злоба… и угроза, – попыталась объяснить свои чувства Сюзанна и тут же поняла, как нелепы ее попытки приписать столько чудовищных знамений такой простой вещи, как подмигивание.

– Хорошо еще, что я не попросил вас передать общее выражение его лица, – улыбнулся Макги. – Наверное, рассказов хватило бы до завтрашнего утра!

Сюзанна наконец сдалась – она улыбнулась и призналась:

– Наверное, это звучит ужасно глупо, а?

– Да, пожалуй. Особенно с тех пор, как мы выяснили, что этого человека зовут Билл Ричмонд и ему всего двадцать один год.

– Итак, подмигивание – это всего лишь подмигивание, а угроза – не более чем плод моего воображения?

– Не кажется ли вам, что все обстоит именно так? – дипломатично заметил доктор.

Сюзанна вздохнула.

– Да, мне и вправду так кажется. И я, наверное, должна извиниться перед вами за то, что доставила столько хлопот.

– Ну что вы, ерунда, – любезно сказал Макги.

– Я так страшно устала, ослабела, что воспринимаю все в каком-то болезненном свете. Прошлой ночью мне приснился сон о Харше, так что, когда я увидела человека, вышедшего из лифта, так похожего на Харша, я просто… потеряла голову. Это была паника.

Ей было трудно сделать это признание. Другим людям свойственно вести себя в трудных ситуациях как маленьким детям, но Сюзанна Кэтлин Тортон всегда считала себя – и была на самом деле – выдержанной, спокойной, готовой к любым испытаниям, которые преподнесет судьба. Она вела себя так и в детстве, отчасти из-за того, что ее одиночество обязывало ее полагаться только на саму себя. Она не поддалась панике даже в «Доме Грома», когда Эрнест Харш наносил смертельные удары по голове Джерри Штейна; тогда она смогла убежать, спрятаться, выжить – и все благодаря тому, что постоянно сохраняла самообладание. В такой ситуации большинство людей не смогли бы действовать так взвешенно. Но теперь она не выдержала, мало того, позволила другим людям видеть ее в состоянии паники. Она чувствовала себя смущенной и униженной из-за своего собственного поведения.