С облегчением он увидел поворачивающий автобус.

Поднялся на ступеньку. Перевел дух. Но отпечаток пакостности остался.

Ночные улицы… Родное метро… Родная улица… Родной подъезд… Все, дома. Еще один бег по минному полю, а точнее, по ночной Москве позади. Жив и ладно.

Он перевел дух и закрыл за собой тяжелую металлическую дверь.

Зашел в прихожую. Скинул туфли. Шагнул в большую комнату. Включил свет. И застыл как вкопанный.

Что его насторожило? Вроде бы все в порядке. Все как было. Но…

Запах. Неуловимый. Где-то приятный. И вместе с тем затхлый. Откуда он? Показалось?

Да нет, не показалось… И еще Валдаев ощутил чье-то постороннее присутствие. Кто-то здесь был…

Понедельник у Валдаева выдался сумасшедший. С утра два часа он дожидался гонорара в «Мегаполис-экспресс». Еще полдня общался с психованным исследователем Бермудского треугольника – как он его исследует, не выезжая из Москвы, было непонятно. Потом отправил два письма в Оренбургскую область: одно – матери, другое – родному брату, председателю колхоза (или как они ныне называются). Затем выстоял очередь в сберкассу, через которую переводил алименты на свое чадо – обожаемого Левоньку. Правда, обожать его давали больше на расстоянии.

Около сберкассы это и произошло…

Было все именно так, как пишут в книгах, – будто в замедленном кино. Валдаев видел надвигающуюся на него безжалостную, сверкающую никелем и полировкой темно-синюю массу и понимал, что не успевает сделать ничего. Он сам попал в этот замедленный кинофильм и двигался тоже медленно. Зато мысли текли быстро. Сколько он их успел передумать за эти секунды?

Мир вдруг стал необычайно четким. Казалось, воздух наполнен электричеством, в нем было плотно упаковано напряжение. Картинка была ясная, яркая и воспринималась отстраненно. В ней был он сам, двигающийся по проезжей части. Была в ней и мчащаяся на всех парах «БМВ». Мелькнул мимолетный образ – иномарка похожа на крылатую ракету, нашедшую свою цель. И эта цель – он. Никому не мешающий в жизни, тихий журналист желтой газеты «Запределье».

Всколыхнулась обида от несправедливости всего происходящего. Почему он? За что? Что он сделал такого, чтобы эта синяя торпеда смяла его в лепешку?

Он ощущал себя жалким и беззащитным. Ему казалось, что он лягушка, разложенная на столе для физиологических опытов, над которой невидимый экспериментатор занес скальпель. Скальпель вот только необычной формы – синяя машина марки «БМВ».

Вся Вселенная сжалась сейчас в этой точке. Все будущее, настоящее и прошлое схлопнулось здесь, на кусочке потрескавшегося грязного асфальта.

Один краткий миг, которого могло и не быть, шагни он на проезжую часть, когда включился светофор, секундой позже. Тогда «БМВ», вырвавшийся на всех парах из-за троллейбуса, как сверхскоростной поезд, промчался бы мимо, ударив потоком воздуха. Ан нет. Этот жалкий миг, один в бесконечной череде вот таких мгновений, вдруг оказался решающим. И его уже не поворотить назад…

Застыли льдом звуки. Обрушилась тишина. И в этой тишине шла к нему торжественно смерть, чтобы извлечь душу из раздавленного тела и отправить ее… куда?..

Звуки вернулись. Они ударили по ушам – многоголосье большого города, рев моторов, звон проехавшего трамвая. Звуки обрушились водопадом.

Потом был удар…

Нет, это был не удар, а просто резкий толчок воздуха. Воздушная пробка, вытолкнутая разогнавшимся локомотивом.

Да, смерть владела мигом, в котором схлопнулись прошлое и будущее. А жизнь владела двумя-тремя сантиметрами. Именно эти сантиметры отделили Валдаева от погибели. Ему казалось, что роскошный борт машины черканул по его куртке.