– Хозяин просил передать высоким господам, что у толстого Тхына появилась светлая женщина, люди говорят, он сам не видел, Тхын ещё никому не показывал её, – выпалил мальчишка на одном дыхании.

Салах переглянулся с Дарси.

– Может сходим, посмотрим, чем там услаждают зрение и слух? – неуверенно предложил Дарси.

– Пустое, скорее всего толстяк дружит с правителем города, -поморщился Салах.

– Пойдём, хоть отвлечёшься от своих тягостных дум, да и мне интересно посмотреть на ахшинок, по улице то они сплошь в покрывалах ходят.

– Ладно, сходим, раз уж тебе так интересно, -сдался Салах и отпустив часть воинов они вернулись в город.

Внутри «заведения» оказалось не в пример прохладнее. Рассыпаясь в приветствиях толстяк сам проводил гостей во внутренний двор, где уже уютно расположились несколько мужчин в ожидании развлечения. Напитки и сладости появились на низких столиках, из любопытства дархоны попробовали. Оказалось, всё довольно вкусно и жажда, мучавшая их с момента приземления то же пропала.

Вышли две девушки в откровенных нарядах, с музыкальными инструментами в руках, устроились на одной из скамеек, раздались звуки необычного инструмента. Из небольшой двери выпорхнули сразу с десяток танцовщиц, закружив вокруг фонтана. Да действительно и музыка, и танцы могли принести удовольствие. Салах покосился на Дарси, вот кто получал истинное наслаждение от происходящего. Когда звуки стихли девушки лёгкими птичками расселись по скамейкам, в том числе и тем где сидели мужчины. Около дархонов приземлилось аж трое. И если Дарси сразу затянул к себе на колени одну из них, то Салах недовольно дёрнул плечом, едва чернокожая красавица провела по его руке.

Вновь зазвучала мелодия, Салах намеривался уже подняться и уйти, что б не портить другу вечер, но Дарси внезапно перехватил его, кивком головы указывая на освободившееся от танцовщиц место у фонтана. В какой момент здесь появилась новая танцовщица не понятно. Одежда её не напоминала одеяние полуголых девиц, что сидели теперь на лавках, невесомая ткань закрывала почти всё тело, а лёгкое покрывало оставляло лишь небольшую прорезь для глаз. Но женщина двигалась, прикрыв веки, она сливалась с ритмом музыки, и летящие одежды повторяли её движения. Что-то было в ней, что-то не поддающиеся описанию, то, что притягивало и манило, но не позволяло коснуться, чтобы не разрушить волшебство момента. Она не смотрела на зрителей, она танцевала для себя. Быстрая мелодия сменялась тягуче медленной и вновь ускорялась. Салах понял, что не дышит, точно так же, как и другие мужчины, находившиеся здесь. Он когда-то уже чувствовал нечто подобное, о небо как это было давно, неужели кто-то кроме его Ойзали в состоянии вызывать такие эмоции?

Музыка стихла и ткань длинных рукавов опала, оставляя после себя чувство опустошенности. Женщина подняла наконец ресницы и замерла.

– Ойзали, – выдохнул Салах, не в силах поверить, что видит родные глаза, стремительно наполняющиеся слезами.

То, что было потом он помнил смутно. Как оказался возле своей жены, как вокруг принялся бегать толстый хозяин, говоря что-то о том, что эта женщина не может пока ублажать мужчин. Как сорвавшийся со своего места Дарси кричал в каммуникатор о необходимости охраны. Как с десяток дархонов окружили их не позволяя никому приблизится. Как он стянул с головы любимой женщины полотно и вздрогнул увидев на щеке след от ожога. Как дрожащими пальцами перебирал её волосы и собирал губами солёные капли. А она молчала, только нежно гладила его скулы и то и дело смаргивала мешающие смотреть слёзы.