– Что, испугались? – с садистским удовольствием, глядя на них, спросил я. – Если кто-нибудь из вас начнёт дурить, я этого страшилу опять позову.

– Не надо, не зови, – почему-то шёпотом попросил Котяра, – мы не будем. А то вон Шарик так испугался, что у него лапы отнялись.

– Ладно, договорились, пока не буду звать.

– Тогда, может, чего-нибудь пожрём? – необычно грубо для него спросил Повар.

– Пожрём, обязательно пожрём! Если, конечно, какой-нибудь придурок не сожрал все столовые приборы, – согласился, и, посмотрел на притихшего Зубастика.

На работе мне сразу же подписали заявление об увольнении. Не стали напрягать двухнедельной отработкой, что лишний раз утвердило меня в мысли, что это место было не моё. Они прекрасно обойдутся и без меня. Коллеги по-доброму простились со мной, я пожал всем руки, не опасаясь, что мне оторвут мою собственную, и два дня провёл дома.

Дома была красота! Тихо, чисто, никто из разумных жильцов не чудил. Безмозглые тоже вели себя спокойно, как в психушке после дозы. Два дня я ел и отсыпался, благо по дороге домой закупился продуктами на расчёт. Повар меня, конечно, баловал. Он любил готовить, да и запах еды ему нравился.

После визита Николая Николаевича вся моя братия вела себя благопристойно. Они, видимо, сумели подсмотреть, как я рассматривал и вертел в руках «Маузер». Слышали, что о нём рассказывал Николай Николаевич.

Даже бестолковый двоечник Зубастик вёл себя значительно тише и всё-таки научился жрать всякую дрянь без лишних звуков. Но когда эта самая дрянь из него вылетала и при этом гремела, Зубастик, испугавшись, прятался. Вставал в угол и становился невидимым. Он никак не мог осознать того, что я его всё равно вижу.

Когда же я на него, невидимого, наводил руку с ладонью, сложенной пистолетом. Он, открыв рот и выпучив глаза, начинал в ужасе метаться по комнате. А когда я говорил: «БАХ», он этого уже вынести не мог! Падал, растекался по полу и уползал под коврик, или под какую-нибудь мебель. После чего я оставлял его в покое.

На это собирались посмотреть все разумные жильцы моего дома. Честно говоря, мне тоже нравился вид мечущегося придурка. Мне будет жаль, когда он, в конце концов, разберётся, что пустой рукой я могу ему дать только подзатыльник! Или, на худой конец, взяв за шиворот, выкинуть с балкона.

Через два дня, отдохнув, я решил, что пора нанести визит Николаю Николаевичу и посмотреть на своё новое место работы.

Я живу в небольшом сибирском городке. Когда-то здесь была тайга, посреди которой построили огромный завод. Потом возвели город, жители которого работали на нём до тех пор, пока в лихие девяностые его благополучно не развалили. И от когда-то прибыльного предприятия остались пустые, заброшенные цеха.

Похвастать можем двумя находящимися недалеко от нас речками. Одна – мелкая и неширокая, давшая казачье название деревне, стоящей на её берегу. Вторая – всемирно известная, мощная река с интенсивным судоходством.

Меня мой городок вполне устраивал, он был маленьким, красивым, тупиковым и, относительно спокойным.

В карточке, которую мне дал Николай Николаевич, значилось, что его место работы находится по адресу улица Солнечная, дом тридцать семь. Я знал эту улицу, она была откровенно тенистой и уходила вглубь леса. В самом конце она немного изгибалась, и от последнего дома, который был мне нужен, уже не было видно начала улицы.

Между домами росли сосны и тополя, которые своими кронами закрывали солнце, и большую часть дня, улица находилась в тени. Было непонятно, почему её назвали Солнечной. Может автор названия решил так поприкалываться? Но, скорее всего, деревья высаживались вместе со строительством домов. В результате чего, через три десятка лет они камня на камне не оставили от солнечного названия.