В общем, это была сложная конструкция, но риска практически никакого: до завтра мать вряд ли затеет уборку, а Мишаня умеет хранить секреты.

Правда, после встречи со Шпиготским брат стал каким-то мрачным и вялым. Уж не заболевает ли? Но температуры у него вроде не было.

Я попытался развеселить Мишку, но безуспешно: ни во что играть брат не захотел. И в пиратов, а это, между прочим, его любимая игра. Даже вожделенные мармеладные червячки не съел! В итоге по его просьбе я достал набор акварели, принёс воду в чашке, и Михан принялся что-то сосредоточенно рисовать.

Мама пришла где-то через полчаса после нас. Я, балда, и забыл – она собиралась зайти в магазин, купить что-нибудь к столу на завтра. Институтская подруга и мамин двоюродный брат с женой. Вот и все, кто обещал прийти.

Когда отец ещё жил с нами, день рождения каждого члена семьи праздновали шумно, и гостей всегда звали много. Накрывали огромный стол. В центре обязательно стояла запечённая отцом по его особому секретному рецепту курица – пальчики оближешь.

Может, поэтому я сейчас курицу на дух не выношу. В любом виде, хоть жареную, хоть пареную.

Пошарив по принесённым мамой пакетам, я понял одно: завтра будут котлеты.

– Мишка тихий какой-то, – отметила мать, разбирая продукты. – Не заболел?

Вечный конский хвост каштановых волос, красивое лицо с сеткой мелких морщинок в уголках глаз… У отца с мамой был общий бизнес: стоматологическая клиника, где она работала бухгалтером. После того, как он ушёл в другую семью и уволил маму, она никак не могла найти работу по специальности. Пришлось устроиться в нашу школу уборщицей. Деньги нам были нужны, как никогда.

– Лоб не горячий вроде, – проговорил я. – Сама ещё потрогай.

Но и мама признаков надвигающей болезни не нашла. Наверное, Михан просто набегался в детском саду. Он же такой – как мячик– попрыгунчик.

Уже перед сном брат проник в мою комнату, сжимая в руках результат своих долгих трудов. Вид Мишка имел жутко серьёзный.

– Ты должен взять это завтра в школу, – произнёс он, протягивая рисунок.

– Это детский сад? – догадался я, разглядывая альбомный лист. – А почему вода чёрная?

Брат изобразил двухэтажный дом в разрезе, стоящий у речки, закрашенной угольно-чёрной краской. В самом доме было восемь комнат. Маленькие человечки спали на прямоугольных кроватях, играли, читали, ели. В центре дома Мишка изобразил кабинет директора детского сада: за столом сидел человек в очках.

– Это не детский сад, – неожиданно возразил Миша. – Это плохое место. Очень плохое… Страшное.

– А зачем мне надо взять его в школу? – поинтересовался я.

– Ты должен, – упрямо сказал брат и повторил. – Должен.

Боясь выдать улыбку, я со значением положил рисунок рядом со своим рюкзаком. Мишка, похоже, затеял какую-то новую игру, и я, конечно, подыграю ему.

Ночью мне приснился непонятный и пугающий сон. Два странных существа в полицейской форме везли девушку в зелёном платье по ночному лесу. Я чувствовал под пальцами красную потёртую кожу сиденья машины и обонял резкий запах мокрой собачьей шерсти. Я ощущал животный панический страх девушки. Она точно знала – те, кто на переднем сиденье – не люди и хотят сделать с ней что-то ужасное. А я ничем не мог помочь.

Утро с самого начала не задалось. Я проспал – мама уже ушла, прихватив с собой Мишку. Она отведёт его в детский сад, потом на работу. А я-то хотел подарить ей цветы сразу после того, как она проснётся, чтоб с самого утра было хорошее настроение.

Пометавшись немного, как ошпаренный, по квартире, я принял решение подарить маме букет прямо в школе. Покидав какие-то тетрадки в рюкзак, поскакал на занятия.