Нередко на скамейку выносили семечки, тогда разговаривать было еще интереснее: сравнивали, чьи семечки вкуснее, кто как жарит и это становилось еще одной темой для беседы. Иногда, в сезон, выносили целые головки подсолнуха, и ели семечки натуральные, прямо из "гнездышек". Почему-то мне нравились мягкие, недоспевшие семена. А в подростковом возрасте мы выходили на скамейку с кузенами и кузинами с магнитофоном: приоденешься и сидишь, разговариваешь, а рядом играет модная музыка – высший пилотаж! Умудрялись провести из окна дома удлинитель, чтобы любимые песни играли долго и никакие севшие батарейки не могли этому помешать!

Сейчас почему-то на скамейку выходит мало селян, а раньше вечерами была занята почти каждая вторая скамья, это было некое ежедневное деревенское развлечение. Дождался вечером стадо с выпаса, подоил корову, покормил скот, сделал домашние дела и – на скамейку. И никакой телевизор с новостями не нужен, все там! Даже если вышла только с мамой или бабушкой – рядом обязательно присядет хотя бы одна соседка, и, считай, вечер удался!

Во дворе, слева от ворот, был сад: в углу у забора рос огромный тополь, а рядом – яблони. Ветви одной из яблонь свисали прямо на улицу и ее плодами часто угощались проезжающие по улице на велосипедах подростки. Тополь недавно срубили – якобы его ветви мешают проходящим линиям электропередач, и это место осталось невыразимо голым, как будто не стало чего-то родного и очень важного. Он красиво шумел листвой, заодно деликатно заслоняя соседский дом, и теперь неудобно: окна в дом соседей как на ладони и рядом странная тишина.

В саду стоял небольшой домик с разной утварью, а внутри него был погреб, где хранили картошку. (По просьбе бабушки я пару раз спускалась туда за овощами, и это почему-то было очень страшно). С другой стороны домика, подальше от ворот – две большие рябины по углам вперемешку с кустами малины и ульи.

Входная дверь в дом с маленьким крылечком вела в небольшие сени, где на стенах висели фуфайки и старые пальто и куртки, которые можно было быстро набросить, когда нужно выйти по хозяйственным делам. Под ними – место для обуви. Пол именно в этом месте был с облупившейся краской – видимо, из-за того, что там все время ходили. Я часто мыла его: в дождливую погоду приходилось даже отскабливать грязь, потому что она слегка въедалась в трещины в полу. Также помню, что не раз красила этот пол – сначала он был светло-желтым, потом – коричневым.

Чуть дальше – окно, над которым висели шапки или шляпы пчеловода. А напротив входа был небольшой закуток, где хранили разную хозяйственную мелочь. Летом в сенях всегда пахло медом и прополисом.

Дальше шел большой коридор, без окон, потому всегда темный. Там справа от входа стоял большой сундук, о нем я расскажу чуть позже.

Слева, в чулане бабушка хранила продукты вроде мешков с мукой, сахаром, ведро, в котором ставит закваску для хлеба, доску, где раскатывалось тесто для пирогов и домашней лапши, флягу с медом и прочую домашнюю утварь. Иногда я убиралась в оранжево-черном деревянном шкафу, который там стоял, и видела много интересных вещей: старые железные подстаканники, полупустые сахарницы, в которых мог найтись не только сахар, стопку разномастной посуды, пачки чая и каких-то сушеных трав…

Иногда бабушка грозилась за плохое поведение запереть в чулане, но так никто из внуков наказан не был. У деда был свой метод воздействия: длинный свежий зеленый прут (возможно, ивовый), который он пару раз деловито и со значением вносил и ставил в угол дома, рядом со столом. Мы немного побаивались прута, но он так и стоял неиспользованным, пока его не выбрасывали.