«Ты все еще сомневаешься в нашей победе», – подумал Карса.

– Мальчишку предоставь мне, – сказал он. – Мое нападение будет стремительным, и в результате я окажусь на другом краю стоянки. Уцелевшие ратиды решат, что я один, и сосредоточатся на мне. Вот тогда вы оба и ударите по ним с тыла.

Вернувшийся Делюм с сомнением прищурился. Похоже, ему не очень нравился замысел воителя.

– Думаешь, нам что-то останется? – все-таки спросил он.

– Останется, если вы еще не разучились сражаться, – усмехнулся Карса.

– Ты намерен подкрасться к ним и ударить внезапно? – уточнил Байрот, предвкушающий битву.

– Нет. Я ворвусь в их лагерь, словно камень, скатившийся со склона.

– А если ратиды окружат тебя, воитель, и не позволят продвинуться к другому краю?

– Не волнуйся, Байрот Гилд. Не окружат.

– Но их все-таки девять.

– Скоро ты увидишь мой боевой танец.

– Воитель, у нас ведь есть кони. Так, может, нам на полном скаку ворваться в лагерь ратидов? – предложил Делюм.

– Меня утомила ваша болтовня. Продвигайтесь вслед за мной, но не торопитесь.

Байрот и Делюм понимающе переглянулись.

Карса вынул из ножен меч, взявшись обеими руками за его оплетенную кожей рукоятку. Лезвие, сделанное из кровавого дерева, было темно-красным, почти черным. Казалось, что боевые узоры уридов нанесены не на его блестящую поверхность, а парят в воздухе над ним. Кромка клинка была почти прозрачной; ни вмятин, ни зазубрин. Кровавое масло, которым натирали лезвие, впитывало память дерева, не желавшего мириться с изъянами, и послушно выполняло повеления меча. Карса вытянул руки и скользнул в высокую траву, начав свой боевой танец.

Делюм заблаговременно рассказал ему, какое направление лучше избрать. Сейчас Карса двигался по кабаньей тропе, идущей через лес. Ветви заставляли его слегка пригибать голову, но скорость перемещения оставалась прежней. Казалось, меч сам вел своего хозяина, беззвучно прорубая путь через хитросплетения света и теней. На подступах к лагерю юноша еще прибавил скорость.

Трое из восьми ратидских воинов обнаружились в самой середине лагеря. Они занимались разделкой медвежьей туши, лежавшей на оленьих шкурах. Еще двое сидели поблизости и втирали в свои мечи кровавое масло. Трое оставшихся, которым по-хорошему надлежало бы нести караул, вместо этого непринужденно болтали почти у самого края кабаньей тропы. Мальчишка по-прежнему сидел в дальнем углу, равнодушно уставившись в небо.

Любой теблорский воин способен короткое время бежать наравне с бешено несущейся лошадью. Когда Карса ворвался в лагерь ратидов, его стремительности позавидовал бы даже Буран. Это был взрыв, удар молнии, моментально изменивший все вокруг. Мира, в котором еще мгновение назад находились восемь взрослых ратидов и один ребенок, больше не существовало. Головы двух ближайших к Карсе воинов покатились по земле, разбрызгивая кровь вперемешку с мозгами. Часть этого месива попала на третьего ратида. Тот успел отпрыгнуть, повернуться, и… лезвие уридского меча снесло ему подбородок. Картина, которую видели округлившиеся глаза ратида, стала клониться влево, а потом свет для него вдруг погас. Карса отпрыгнул в сторону, освобождая пространство для третьей головы, сорвавшейся с мертвых плеч.

Ратиды, которые смазывали свои мечи, вскочили на ноги, приготовившись отразить нападение. Они устремились к Карсе, намереваясь атаковать его с двух сторон.

Юноша со смехом повернулся. Теперь ему противостояли трое воинов, возившихся с тушей. В их руках, перепачканных звериной кровью, блестели мясницкие ножи. Карса загородился мечом и пригнулся. Как он и ожидал, все трое метнули в него ножи. Пропоров одежду, лезвия разрезали кожу и вонзились в мышцы. Останавливаться и вытаскивать ножи было некогда. Карса так и понес их на своем теле, ловко орудуя мечом. Одного ратида он лишь легко ранил, тогда как другому – отсек руку, разворотив плечо. Извиваясь окровавленными сухожилиями, рука качнулась и взмыла в воздух вместе с куском раздробленной лопатки.