«Ого!» – насторожился Валентин-Клавиго.

– Пифии принадлежит право пророчества и делопроизводство малого суда. Не спешите попасть ей на язык, профессор. Это всегда сюрприз.

«Если есть суд малый, значит, есть и большой», – подумал обманщик и втайне поежился.

Немолодая высокая дама в венце из стекляруса, в горжетке из перьев, в бархатной полумаске любезно кивнула гостю и обняла рукой в перчатке прелестную большеглазую девочку лет семи с большим белоснежным бантом на круглой макушке. Только алый горошек сменился черным.

«Так вот кто пробежал утром мимо окна», – сказал себе Валентин.

– Ты настоящий профессор? – важно спросила Кукла.

– Да, – ответил детектив как можно приветливей.

– Жаль, лучше бы ты был шпионом, – сказала девочка.

Все рассмеялись, а князь погрозил пальцем.

– Итак, дон Клавиго, мои падчерицы-близняшки Герда и Магда, мой певец Аир Фаринелли, моя Пифия в двух лицах – это мой малый двор. Моих верных слуг я уже назвал. А это наш дружеский круг. Знакомьтесь. Художник Гай Розов. Его задача – закончить, наконец, портрет малого двора. Мы стоим группой в большой зале. Там осталось дорисовать только мое лицо. Увы, я не умею позировать. Эта храбрая девушка – фотограф Катрин Аис, она снимает альбом интерьеров нашей виллы и парка для издательства «Галлимар», а заодно шлепает репортаж о клинике для журнала «Шпигель». И, наконец, беллетрист Даниил Протей, который делает для издательства «Ферлаг» книгу моих интервью. Она будет называться «Лекарство от рака, или Диалоги успеха».

– Диалоги триумфа, – поправил беллетрист.

Валентин бегло отмечал про себя: художник – бледнолицый юнец в стиле готов с губами вампира, в шлеме авиатора; фотограф – бритоголовая девушка-панк с тату на плече, писатель – человек без примет, с шеей красного индюка.

– Там наш связник, бравый солдат Курц, – показал князь в сторону, где у стеклянной стены за столиком сидел радист в наушниках из черного эбонита. Перед ним громоздилась нескладная военная рация 20-х годов, сам он был в новенькой форме с пилоткой, просунутой под матерчатый погон.

Связник сдернул наушники, вскочил и щелкнул каблуками сапог.

– Напомню, друзья, у нас сегодня на календаре 21 мая 1927 года, мы находимся в восточной Пруссии, в гостях у прусского общества немецких охотников. Так, Курц?

– Так точно, ваше сиятельство! – отчеканил солдат.

– Вольно, вольно, дружище.

Было видно, что вышколенная свита идеально вписана в причуды хозяина.

Тут князь поднял палец.

– Внимание, шутки в сторону, не будем обижать дона Клавиго, но вот центральная фигура нашей сегодняшней встречи. Мой палестинский гость, равви Барух Кац.

Так прояснилось присутствие за столом внушительного хасида в широкополой шляпе. Он невозмутимо сидел на другом конце прямоугольного стола прямо напротив князя, и уже самим местоположением создавал некий вызов хозяину.

– Барух, можно я буду так тебя называть?

– Да, Виктор, да…

Первый раз прозвучало напрямую имя хозяина.

– Равви Кац, мой давний друг, автор исследований по еврейской мистике. Комментатор книги книг «Сефер иецира», «Шаарей Кдуша», автор монографии «Цфат и испанская каббала Авраама Абулафии», автор трактата о рабби Леоне и рабби Ицхаке Луриа. Кстати, он наш бывший клиент. С приездом, дорогой Барух, ты из тех, кто не хнычет, ты господин тайны.

Господин в шляпе хасида прошел к хозяину, с пылом раскинув руки, они сердечно обнялись и расцеловались, после чего гость вернулся на свое почетное место.

Судя по всему, список гостей назван полностью, а близнецы так и не появились.

– У Баруха была саркома легких, но мы ему помогли…