– Вот она! – торжествующе воскликнул я, указав на едва заметный просвет между двух пышных кустов. Тяжело разглядеть среди чащобы начало неофициальной тропы, но, если знаешь, где искать, глаза сами найдут. Утоптанная земля, пара сломанных веток, небольшой прогал, который почти затянулся после того, как здесь в последний раз прошли люди…

– Наконец-то! – с облегчением выдохнула Андреа.

Мы вошли в лес, как всегда, чувствуя благоговение. Кустарники гостеприимно расступились, впуская нас в мир зелени и теней. Далеко наверху сквозь купол листвы струился солнечный свет, испещряя почву золотистыми крапинками. Мы двинулись по петляющей тропке. Наверное, те, кто проторил ее до нас, понятия не имели о том, что кратчайшим путем из пункта А в пункт Б является прямая линия. Однако нам было все равно. Чем извилистее дорога, тем дольше по ней гулять.

Несколько минут мы с любопытством озирались по сторонам. Затем Андреа нарушила тишину (гудение насекомых не в счет):

– Ну что, залезем сегодня куда-нибудь?

– Только если на вершине меня ждет награда.

– Ладно. – Она показала на гигантский дуб. Его ветви были толще, чем торс взрослого мужчины; некоторые сгибались до земли и снова тянулись вверх. Идеальное дерево, чтобы на него забраться. – В награду разрешаю устроить мне тест по биологии. Взгляни, какой мох.

Я взглянул. С ветвей свисала тонкая серебристо-серая пряжа. Ее часто сравнивают с седой бородой, однако мне показалось, что дуб просто начал таять от старости. Какое грустное и обреченное дерево… А может, это его слезы?

– Давай наперегонки – кто быстрей заберется наверх?

Андреа всегда побеждала, и принимать предложение не хотелось.

– Давай просто сядем на вон тот сук и поговорим? – жалобно предложил я. – Что-то устал сегодня.

– О’кей, посидим, – согласилась она, огорчившись сильнее, чем я ожидал. – А потом все равно заберемся.

Не помню, как долго в тот весенний день мы просидели на широком низком суку. В тени дерева было зябко, и Андреа прильнула ко мне. Мы молчали. Нас связывала особая история; из тех, что любой взрослый человек выслушает и театрально закатит глаза. Тем не менее нас обоих она потрясла до глубины души. Как и историю о моей будущей покойной жене, ее лучше приберечь на потом. Достаточно сказать, что Андреа спасла меня, а я спас ее. Напоминаю, это случилось задолго до ужасов, о которых я хочу поведать сейчас.

Андреа зевнула и прижалась ко мне крепче, затем завладела моей левой ладонью, стиснула ее всеми десятью пальцами и заговорила, положив голову мне на плечо.

– Как думаешь, где он сейчас? – Она задавала этот вопрос несчетное количество раз; впрочем, совершенно спокойно, без дрожи в голосе. Время лечит, как утверждает аксиома. А возможно, и я внес свою лепту.

– Он далеко отсюда, – убежденно ответил я. – Ты и твоя мама в безопасности. Нужно быть полным идиотом, чтобы еще раз сунуться в наш штат. А этот ублюдок точно не идиот.

– Уф… – выдохнула Андреа, словно поставив галочку в уме.

– Такой самовлюбленный тип сюда нипочем не явится. Почему он издевался над людьми? Дело тут не во власти, не в зависти или какой-то болезни. Дело в нем самом. Мистер Льеренас пытался поставить себя выше всех, вознестись на какую-то богом проклятую гору, которую он себе вообразил. А арест и тюрьма – не то, ради чего стоит рисковать. Это оскорбит его в лучших чувствах.

Андреа внезапно заговорила с жутким британским акцентом. Возможно, новая тактика, чтобы скрыть горе?

– Значит, ты думаешь, что он совсем не рвется за решетку?

– Нет, миледи. Он бы счел тюрьму… абсолютно невыносимым местом.