Превозмогая боль в спине и голове, я сунула пальцы в карман куртки, которая чудесным образом надета на меня. А я точно помню, что когда заходила в торговый центр – сдавала ее в гардероб и гуляла в эластичных легинсах и длиной черной тунике. Одели они меня что ли?

Телефон я благополучно нащупала, но когда посмотрела на экран с холодком обнаружила, что тот черный и безжизненный.

Разрядился зараза. Не надо было смотреть ролики с котиками.

Силуэт неведомого Тихона снова сообщил мирно:

– Здесь сеть не ловит. Но вы не переживайте.

Я промолчала. Знать, что у меня сдох телефон, ему совсем не обязательно.

– Почему вы не везете меня в больницу? – наконец решилась снова поинтересоваться я. – Кто вы вообще? Что случилось? Зачем я здесь?

Тихон повернул голову, я увидела подсвеченный светом мелькающих фонарей профиль мужчины в годах. А по голосу не скажешь.

– Вам все объяснят. Беспокоиться совершенно не о чем.

– Знаете, – заметила я с холодком на пояснице, – звучит неубедительно. Вы бы на моем месте поверили бы?

Тихон кивнул.

– Понимаю. Но, видите ли в чем дело, я не в праве говорить больше, чем мне дозволено. Могу лишь заверить, что теперь вы в полной безопасности.

Глаза мои сами собой выпучились, я спросила:

– А разве я была в опасности?

Тихон кивнул.

– Такие, как вы, сами не знают, какой опасности подвергаются.

Таинственность на границе бреда меня ввергла в ступор, который через несколько секунд пути стал превращаться в панику. Едем мы недопустимо быстро, а судя по темным деревьям за окном, далеко за городом. Я в компании двух странных мужиков, один из которых водитель, не произнесший ни слова за время поездки.

– Так, – слишком резко от страха сказала я, – немедленно остановите машину и отпустите меня!

Голос Тихона прозвучал с легкой растерянностью.

– Но там же лес. А на улице темно и небезопасно. Куда вы пойдёте?

– Что я, темноты не видела? – бросила я, хотя в действительности оказаться одной в лесу ночью очень боюсь.

– Так если бы темноты… – многозначительно отозвался Тихон.

Его тон пугал и злил все больше, я попыталась сесть прямее, но спину прострелила резкая боль. Ах да, от страха и напряжения я даже забыла, что получила травму.

Облегчать задачу по вывозу меня неизвестно куда этим двум я не собиралась. Вопль как-то сам по себе вырвался из моей глотки. Я даже не знала, что умею так кричать. Не то, чтобы я рассчитывала поразить похитителей ультразвуком, просто на меня накатил ужас, орала я тупо и по-девчачьи.

Тихон снова развернулся на переднем сидении ко мне лицом, на его губах мелькнула пугающая дружелюбием улыбка.

– Это естественно, – произнес он мирно и, не дожидаясь, пока я прекращу вопить, брызнул мне в лицо из маленького флакончика.

Запахло кисло-сладким, я чихнула и набрала воздуха, чтобы продолжить кричать. Но картинка перед глазами поплыла, лицо Тихона превратилось в размазанную кляксу, а потом навалилась темнота.

Просыпалась я медленно, будто тусила три дня подряд, а проспаться мне так и не дали. Одеяло мягко окутывало меня, как кокон, матрас мягкий. Все, как дома. Значит, я в своей комнате, а все, что было накануне, пригрезилось.

– Будить им пускай еще поспит? – донесся незнакомый голос, а я эту же секунду поняла, что произошедшее реально и резко села.

Боль в спине обожгла так, что я застонала и зажмурилась, а голос, кстати мужской, воскликнул:

– Осторожнее! Вам нужно восстановиться!

Спина горела, но я все же разлепила веки. Я на высокой кровати, укрытая пуховым одеялом, от чего моя туша кажется настоящей горой. Комната шире моей раза в три, мебель под старину, но новая и помпезная. Причем вся в синих, голубых и белых тонах. В два широченных окна светит солнце, плотные шторы подвязаны веревочками, как в кино. Перед моей кроватью стоят двое. Того, кто назвался Тихоном, я узнала. Он и правда выглядит лет на пятьдесят-шестьдесят, но поджарый, лицо сухое, а виски чуть тронуты сединой. Тёмно-зелёный фрак на нем сидит, как влитой, а бляха на ремне начищена до блеска. Второй – мальчишка помладше меня на вид, с русыми кудрями и весёлыми карими глазами. Льняная рубаха выпросталась из штанов, а сапоги не по размеру большие.