Борясь со смущением и стыдом, я придвинула книгу к себе и опустила взгляд. Щеки все ещё горят, и от улыбки блондина только сильнее. Удивительно, как такой яркий во всех смыслах мужчина не брезгует общаться с такой, как я. В интернетах пишут, что бывают и любители пышек, но я что-то с таким не сталкивалась. Видимо, эти любители обитают только на просторах сети. В любом случе, Окамир не выглядит тем, кто предпочитает размер плюс. Как и обделенным женским вниманием тоже.

– Так, – кое-как собрав логическую цепочку воедино, сказала я, – а причем тут я вообще?

Указательный палец хозяина дома взмыл к потолку, Окамир сказал с энтузиазмом, от которого я даже отшатнулась:

– Ага! Это очень правильный вопрос.

– И?

– Что «и»? Вся соль в том, что ты, уважаемая Софья, одна из доноров, – с важным видом сообщил Окамир.

Новость вызвала у меня новый приступ икоты, а когда запила его водой, почему-то нервно хихикнула.

– Слушайте, – выждав пару минут, пока нервяк утихнет, сказала я, – я не знаю, что здесь происходит и что вам от меня надо. Но я во всю эту чушь не верю. Не знаю, как вам удалось провернуть этот фокус с пиявкой…

– Её зовут Клаудия, – деловито напомнил Тихон.

Я кивнула.

– Пускай Клаудия. Может она живая кукла какая-то или три-дэ голограмма. Но вы себя послушайте. Это же бред психический.

Тихон и Окамир переглянулись. Мне эти их молчаливые переглядки не понравились и я поднялась из-за стола со словами:

– Знаете, что? Вы тут оставайтесь, а я пойду. Дурите голову своими фокусами кому-нибудь другому.

То, как выбираться из этой Тмутаракани, я ещё не придумала. Судя по видам из окон, а видно в них зимний лес, да снежные холмы, я в какой-то очень далекой дали, куда обычно посылают неугодных. Да и дом по какой-то неведомой технологии стоит прямо на воде. Но эти двое и Пашка сюда как-то добираются. Значит и выбраться реально.

Я шагнула в сторону голубой арки, подошва тапок, кстати, приятно спружинила, а я мысленно вздохнула – даже в ортопедических магазинах я не встречала таких. А с моим весом удобная обувь – залог здоровых костей. Ну, почти.

– То есть, – произнес мне в спину Окамир, – тебе не интересно, что тебе может угрожать?

Прозвучало это так пугающе, что моя и без того взмокшая спина вспотела ещё больше, а к пояснице скатился холодок. Смелости я не испытывала, а зато от напряжения и нервозности подрагивали руки, но я все же нашла в себе храбрость ответить, причем довольно резко:

– Единственные, кто мне сейчас может угрожать – это два чокнутых, которые меня похитили и впаривают какую-то чушь.

После чего прыть во мне взыграла с невероятной силой. И прежде, чем Окамир с Тихоном успели дернуться, я на автомате схватила корзинку с печеньем и рванула через арку к выходу.

Бегать, по понятным причинам, мне никогда не удавалось. Я скорее прошагала, переваливаясь с ноги на ногу и шумно дыша. Даже успела поморщиться – со стороны, наверное, колыхаюсь, как желе, недовольное, что его заставили напрягаться. Но в прихожую я все же сбежала. От натуги по лбу на висок скатилась капля пота, а я ринулась ко входной двери и навалилась на нее всей массой. Но та не поддалась.

– Замуровали, демоны.

Я быстро повертела головой. Взгляд упал на неприметный проход справа, за которым лестница спускается вниз. Думать некогда и я пробежала к ней. В проходе полумрак и только небу известно, как мне удалось по ней спуститься, не загремев всеми жирышцами. Хотя в случае падения, они как раз и смягчили бы его.

– Софья! – донеслось сверху. – Куда ты?

Отвечать – значит потерять драгоценное время. Насколько хватило сил и дыхания, а оно тяжелое и шумное, я проколыхалась по мрачному коридору. Тусклый свет голубых светильников по стенам освещает его плохо и я боялась споткнуться о какую-нибудь ерунду и грохнуться. В таких местах обязательно из пола должно что-нибудь торчать. Но, к моему облегчению, я преодолела метров пятнадцать, а пол такой же ровный и гладкий.