Брайан видел, как приземлялся Джеймс. С виду посадка была жесткой, – казалось, он переломал всю нижнюю половину тела.

Вопреки всем предписаниям, Брайан отпустил парашют и поковылял по бороздам. Заборные столбы отмечали границы прежних загонов. Лошадей там не было – их давным-давно забили. Парашют Джеймса зацепился за столб, оказавшись между корой и древесиной. Брайан осмотрелся. Вокруг – тишина. В грудах кружащегося свежего снега он схватил обеими руками пляшущую парашютную ткань и аккуратно двинулся к Джеймсу вдоль строп и швов на ткани.

Чтобы тот перекатился на бок, понадобилось три тычка. С молнией пришлось повозиться. Ледяные подушечки пальцев Джеймса зарылись под грубую одежду. Обнаруженное тепло буквально причиняло боль.

Брайан задержал дыхание, пока не нащупал слабый пульс.

Когда унялся ветер, улеглась и метель. Пока было тихо.

Джеймс слабо задышал, когда Брайан тащил его к лесной чаще, под прозрачные кроны деревьев. То, что оставили в наследство поколения бурь, валялось у стволов, даря надежду на кров и защиту. «Раз вокруг столько никому не нужного топлива, жилья поблизости нет», – вполголоса сказал себе Брайан.

– Что ты говоришь? – послышалось от тела, безвольно давшего тащить себя по снежному ковру.

Упавший Брайан осторожно положил голову Джеймса себе на колени:

– Джеймс! Что такое?

– А что-то случилось?

Джеймс еще не совсем открыл глаза. Он посмотрел на Брайана, но взгляд его заметался. Затем Джеймс повернул голову в сторону черно-белого пейзажа:

– Где мы?

– Мы упали. Ты тяжело ранен?

– Не знаю!

– Ноги чувствуешь?

– Как две ледышки.

– Чувствуешь, Джеймс?

– Черт побери, да, я же сказал: как две ледышки! Ну и в какой богом забытой дыре ты меня посадил?

Коварное утреннее небо. Яркие звезды. Даже небосвод, казалось, таил в себе угрозу.

Им было видно все на расстоянии нескольких миль, но вот что еще хуже – их тоже могли заметить.

В середине поля – настолько огромного, что урожай с него прокормит целую деревню, – лежали обрывки парашюта Джеймса. Четкие, темные следы – груз тащили волоком – вели прямо к чаще, где они прятались. Из-за этого Брайан начал переживать, хоть теперь он знал, что Джеймс пострадал меньше, чем мог бы. На морозе кровь из уха давно унялась. Из-за холода лицо и шея опухли не так сильно. Им безумно повезло.

А теперь, судя по всему, удача от них отвернулась.

От мороза уголки рта потрескались, и холод постепенно все глубже проникал в тело. Чтобы выжить, им придется найти укрытие.

Джеймс прислушивался, не летит ли самолет. Вид поля с воздуха ясно расскажет о происшедших событиях. Пролетит самолет, и тут же появятся ищейки.

– Когда подберем парашюты, думаю, разумно двинуть вон к той впадине. – Джеймс показал на север, в сторону темно-серых полей, а затем обернулся. – А если пойти на юг – как думаешь, далеко до ближайшей деревни?

– Если мы и правда там, где я думаю, то мы придем прямо в Наундорф. Кажется, он всего в паре километров. Но я не уверен.

– Значит, железная дорога к югу от нас?

– Да, если я не ошибаюсь. Но это не точно.

Брайан еще раз огляделся. Никаких ориентиров.

– Думаю, надо поступить так, как ты предлагаешь, – сказал он.

У первых рядов деревьев, защищающих поле от ветра, намело сугробы, из-за чего заметить их было чуть сложнее. Несколько минут они шли вдоль них, пока не обнаружили дыру. Джеймс жадно хватал ртом воздух. Брайан через дыру выбрасывал в канаву парашют, в то время как Джеймс, скрестив руки, крепко прижимал их к груди, напрасно борясь с холодом. Брайан собирался спросить, как он себя чувствует, но оба инстинктивно замерли и прислушались. У них за спиной показался самолет – его крылья слегка подрагивали, пока он парил над чащей, где они только что прятались. Оба мигом распластались на земле. Развернувшись над полем, самолет полетел на юг и вскоре скрылся за деревья. Какое-то время машина гудела все ниже, как будто исчезала. Джеймс приподнял лицо ровно настолько, чтобы дышать.